— Нет, — сказала наконец Тинкер, чуть успокоив колотящееся сердце. — У меня здесь есть кое-какие дела, — соврала она. И потом, зная, что Натан не позволит ей отправиться домой в одиночестве, во всяком случае после такого дня, как сегодняшний, добавила: — Масленка может отвезти меня.
Масленка выглядел слегка пристукнутым. Когда до него дошло, что Тинкер говорит о нем, он кивнул:
— Ну да, конечно!
— Ладно. — Натан нехотя шагнул в сторону. — Если что понадобится, звони.
— Позвоню, — пообещала она.
— Увидимся завтра вечером. — Натан сел в свою патрульную машину и уехал.
Лишь когда Натан скрылся из виду, Тинкер сообразила, что он имел в виду назначенное свидание.
— О чем это вы говорили, черт побери? — нарушил молчание Масленка. — Что случится завтра вечером?
— Завтра вечером мы идем на Ярмарку.
— Ты ходишь на свидания с Натаном? С каких это пор?
— С пятницы! Тебе что-то не нравится?
— Не знаю. Это как-то не укладывается у меня в голове. Вы что, целуетесь? — Его передернуло. — Это все равно что ходить на свидания со мной.
— В смысле?
— Я думал, Натан нам как брат.
— И что же? — Тинкер пнула валявшуюся на земле автомобильную фару. Она полетела по воздуху, сверкая, как кристалл. — Ты хочешь, чтобы я начала встречаться с каким-нибудь незнакомцем вроде… — она не могла сказать «Ветроволка», потому что ей самой это было бы больно, — вроде Мейнарда?
— Нет! Впрочем, наверное… — Масленка почесал в затылке. — Я не знаю. Натан знает, что ты умная, но не представляет насколько.
— А какое это имеет отношение к свиданиям и поцелуям? — Она не хотела подчеркивать тот факт, что они с Масленкой прекрасно ладят друг с другом, несмотря на то что оба знают: она умнее его.
— А дальше ты будешь становиться умней и умней. Ты чувствуешь себя несчастной, если не изучаешь что-то новое. А Натан уже достиг пика. Он видит тебя и думает, что сможет с тобой справиться. Но он не понимает простой вещи: все постоянно меняется.
— Но пока ты не приговорил наши отношения в целом, разреши нам, по крайней мере, одно свидание!
— Только если ты будешь помнить, что, скорее всего, у этих отношений нет будущего.
— Но почему? Ведь ты сам сказал: Натан хорошо знает, что я такое.
— Не знаю, слушал ли Натан тебя хоть раз по-настоящему. Понимаешь, когда вы болтаете о гонках, о боулинге или о подковах, тут он тебя, конечно, слушает. Но когда ты говоришь о том, что для тебя важно, о том, что на душе у настоящей Тинкер, то тут он сразу как бы переключается на другую программу. Он начинает смотреть куда-то в сторону, молоть всякую чепуху и, если ты продолжаешь говорить, попросту затыкает тебе рот.
