— Бобби, перестань. Только пообещай, что никому не скажешь, где я.
Бобби подняла глаза. Она стояла, ссутулившись, держа руки в карманах.
— Обещаю, — тихо сказала она. Потом добавила: — Обещай, что позвонишь, если тебе что-нибудь понадобится.
— Обещаю.
Они замолчали. Каждая из них вспоминала то свидание в июле, которое привело потом к самой великой тайне. На мгновение Бобби подумала, что на сей раз Кэтрин сделает движение первой.
Но Кэтрин Андерсон было трудно коснуться подруги первой. Она стояла в нерешительности, ожидая, пока Бобби сделает первый шаг и страстно обнимет Кэтрин. Для Кэтрин это было очень важно. И то, что Кэтрин прижалась к сестре в ответ, говорило о больших ее чувствах, хотя ее глаза оставались сухими, а Бобби уже рыдала навзрыд.
— Не принимай все близко к сердцу, а? — выдавила из себя Бобби, снова запихивая руки в карманы и отходя от сестры.
— Да, конечно… И спасибо за все…
И только когда Бобби села в машину и тронулась с места, не оглянувшись назад, Кэтрин призналась себе, что готова рыдать. Но она не заплакала. Когда ей было одиннадцать лет, она поклялась, что больше не позволит себе такой слабости.
Прошло двадцать четыре часа с того времени, как Герб Андерсон появился в доме Форрестеров со своими угрозами и обвинениями, двадцать четыре часа, во время которых Клей мало спал и почти не мог сосредоточиться на развитии судебного процесса, который возбудил Мак-Грэс по делу Гарди и который Клей в настоящее время анализировал в Отделе гражданских правонарушений.
Анжела услышала, как хлопнула дверь машины, и подошла к столу, где сидел Клейборн в своем вращающемся кресле. — Он пришел, дорогой. Ты не изменил своего решения?
— Нет.
— Очень хорошо, но нужно ли разговаривать с ним здесь, когда ты будешь сидеть за своим столом, как оракул? Давай пересядем в кресла и подождем его так.
Клей подошел к двери кабинета. Он выглядел осунувшимся. Он стоял в дверном проеме и не замечал уюта в комнате. Его очень волновало напряженное выражение лиц родителей.
— Входи, Клей, — пригласила Анжела, — давай поговорим.
— У меня был ужасный день. — Он вошел и тяжело опустился в кресло, потирая затылок. — А как у вас дела?
— Так же. Мы днем гуляли по лесному питомнику и разговаривали. В это время года там очень тихо… Ничто и никто не мешали нам думать.
— Мне тоже сегодня нужно было остаться дома. Эта история весь день не выходила у меня из головы.
— И?
— Как и вчера, я просто хочу забыть обо всем…
