— Да, знаете, один из соседей почувствовал запах газа и вызвал полицию. Самоубийца давно отдал концы, когда мы приехали. Старая история.
Я достал блокнот, ручку и выразительно посмотрел на копа. Он начал монотонным голосом:
— Уильям Копли, согласно документам, был следователем по страхованию в агентстве Уоттса. Родом он из Калифорнии. Никто из соседей о нем не знает, с агентством еще не связались.
— Известно, почему он это сделал?
— Конечно. — Коп наклонился к столу и взял письмо без конверта. — Письмо начинается словами «Дорогой Джон» и подписано именем Фло. Она разорвала их помолвку и вышла замуж за одного парня, в которого влюбилась сразу и намертво. Листок был зажат в руке, когда мы его обнаружили.
Он дал мне взглянуть на письмо: одна страничка на простой дешевой бумаге, написанная корявым языком. Адреса не было, числа тоже, и, судя по виду, письмо разворачивали и складывали несколько раз.
— Грустно, — сказал я.
— Обычное дело. Он плотно закрыл окно, открыл верхние краны и кран духовки. Единственное, что он забыл, — это выключить телевизор. Мне кажется, лучше, когда такие выкидываются из окон: и хлопот меньше, и люди не страдают, а то ведь что могло быть, забудь он затушить окурок, — полдома разнесло бы взрывом!
Я записал все детали, переписал фамилии полисменов и спросил:
— Ничего, если я тут огляжусь немного?
— Сделайте одолжение. Только вряд ли что найдете. Обычная одежда холостяка, а в холодильнике такие запасы, что кошку не накормишь. Он здесь жил всего три месяца и всегда питался в городе. Первый раз за все время и плиту-то включил, наверное!
Для того чтобы оглядеться, не требовалось много времени — типичный холостяк и все такое. Но поскольку он служил в агентстве Уоттса, что-то не верилось в самоубийство. Все, кто работал у Рэя, были в прошлом или полисменами, или ребятами из разведки, известными своей уравновешенностью и выдержкой.
Не подходящими к общей обстановке казались и свернутые газеты, которыми были заткнуты щели вокруг кухонного лифта и оконных рам. Все прочее поражало армейской опрятностью. В спальне часы, горсть мелочи, несколько банкнотов, кровать аккуратно застелена и, за исключением отсутствующей подушки, не тронута.
Это была квартира из двух комнат. Ванная находилась за спальней, жилая комната сообщалась с кухней и была меблирована парой больших кресел, кушеткой и закусочным столиком с четырьмя металлическими с пластиком стульями. На кушетке — две маленькие подушки; наклонившись, я увидел между ними трехпенсовик. Я спрятал блокнот в карман, попрощался с копами и направился к двери. Некоторые жильцы еще стояли в коридоре, обсуждая событие, причем каждый старался заглянуть в квартиру, как бы случайно проходя мимо двери, и все ужасались тому, что едва избежали участи сгореть заживо.
