— Я не могу объяснить... Мне тревожно... Тягостное предчувствие... Понимаю, что должен поступить именно так, но мотивация остается за пределами рационального. И это меня беспокоит. Видишь ли, в течение многих лет кукол водил я, а сегодня чувствую, что сам попал на ниточку.
— Это чувство мне знакомо. Хотя... Я стал к нему привыкать. Ну что же, вперед, мой друг, нас ждут великие дела!
— Да, пора. Только что мы скажем Папе?
— Доверься моей интуиции. Я наверняка что-нибудь скажу. Кого-то обязывает положение, а меня профессия — журналист.
Машина, дорога, город, барышни в соседних экипажах... Да, мужское начало подавить сложно... Однако фривольные мысли не успели материализоваться в неуместные замечания.
Мы остановилась на площади перед собором Святого Петра.
Еще не стемнело, но границу священного государства рассмотреть не удалось. Впрочем, пограничников там и не было, никто не требовал документов, удостоверяющих личность, и не спешил торгануть въездными марками.
Какое упущение для папского бюджета, да и нарушение традиций, если угодно. Ведь не так давно, буквально несколько веков назад не было такого человеческого деяния, которое не послужило бы источником дохода.
Грешить и каяться — мило. Но недостаточно. Лучше расплачиваться. В те времена не знали игр с безналом, так что платили звонкой монетой или вступали в бартерные отношения — вы нам мясца, а мы вам отпущение грехов. Грабанул — поделился, спи спокойно — отмолят.
Нет грешников, есть недостаточно состоятельные люди. Святость как мера богатства. Вот уж где Билл стал бы святым на раз! Да что там святым — апостолом.
И о туризме заботились. Учредили для тех, кто победнее, юбилейные годы. Пройди через врата — и моментально очистишься. Гениальное изобретение. И как обставлено! Мейерхольд с Куснировичем от зависти побледнели бы. Сам Святейший, аки простой каменщик, молотком наносит удар по кладке, заложенной в дверной проем, и открывает греховным агнцам своим доступ в рай — сиречь в храм Петра. А как год заканчивается, он же — мастерок в руки, раствор погуще намешает и давай кладку возводить. Прямо вольный каменщик — не в месте масонского гонения будь сказано, а то энцикликой замордуют.
Вы спросите: Владимир, при чем здесь туризм, ведь юбилейные годы были раз в пятьдесят лет?
Да, устало отвечу я вам, о просвещенные други мои. Да, вы правы. Но подумайте сами, мог ли простой христианин обладать такой свободной суммой денег, чтобы из своего европейского Мухосранска регулярно наведываться в Рим? Чтобы в темные времена Средневековья добраться до Ватикана, пожить там и не умереть с голоду на месячную зарплату? Жалкие крохи, оставляемые трудящимся классовыми кровопийцами, не позволяли им отправляться в бон вояж ни раз в год, ни раз в декаду. Но высокая мечта об искуплении и иной, лучшей жизни передавалась из поколения в поколение. Откладывали годами, чтобы хоть одному пробиться в рай и отмолить всех.
