Потом было много хорошего: мы растили детей, обустраивали дом, путешествовали. Но, наверное, что-то безвозвратно погибло в тот ранний, тяжелый период нашего брака. Может, Костя тоже ощущал это… а потом он уехал — все оборвалось.
Примерно через год после его отъезда в меня влюбился отец моей ученицы Светы Макаровой — подлечившийся алкоголик. Семью он давно забросил, но вдруг зашел поинтересоваться школьными делами дочки. Назавтра я мельком видела его у школы, потом он стал приходить каждый день. Застиранная белая рубашка, темные провалы на месте передних зубов, робкий бегающий взгляд.
— Твой пришел, — смеялись сослуживицы.
Он приносил дешевые коробки шоколадных конфет и неуверенно вручал мне. Иногда я сразу отсылала его, иногда вместе шли по бульвару к моему дому. Почти не разговаривали. Я жила тогда своим горем и мало обращала внимания на окружающее.
После каникул меня вызвали в кабинет к директрисе.
— У меня нет слов охарактеризовать ваше поведение, — отчеканила та.
— Что случилось, Галина Васильевна?
— Вы, школьный учитель, извините за выражение, путаетесь с женатым мужчиной на глазах у его дочери. Где ваш педагогический такт? Где человеческая порядочность?! То, что вас бросил муж, не дает вам права разрушать чужие семьи.
* * *
…После уроков он стоял в школьном дворе на своем обычном месте.
— Не появляйтесь здесь больше, — проходя мимо, посоветовала я.
— Почему? — Сразу сник, стал совсем уж беспомощным.
— Не хочу разрушать чужие семьи…
В понедельник Макарова не пришла в школу.
— Где ты была, Света? — спросила я на следующий день.
— На похоронах, папка умер.
— Господи!!! Почему?!
— Он же кодированный. А тут опять нажрался, — солидно объяснила девочка, копируя материнские интонации.
И вот после всего этого является Дод. Смотрит с обожанием, дарит розы, словно переселяет в волшебную страну. Но не успела я даже оглядеться в этой стране, как снова надо собираться назад.
— Нет, не хочу!
Я резко поднялась, села. Взгляд упал на настенные часы — половина пятого. Весь день на диване не пролежишь… В прихожей меня ждала прекрасная картина: посередине в грязной луже валялись ботинки Олега, а сам Олег, стоя на пороге детской, истерически орал на младшего:
— Развел тут бардак со своей мульней, а мы с Денькой убирать должны!
— Я тоже за тобой убираю. — Илюшка, не сдаваясь, пихнул брата в живот.
— Ах ты, малявка. — Олег замахнулся, но раздумал, заметив меня.
Я молчала, подавленная ощущением бессмысленности уходящей жизни.
