– Шапшабадзе, иди сюда, тебе денежный перевод.
Какой-то безымянный благодетель прислал из Москвы солидную сумму. Марии Львовне разумно посоветовали купить на часть этих денег ягненка, барашка. Теперь весна, травка. К осени барашек вырастет, и у них будет много мяса. Сказано – сделано: барашка купили и назвали его Костькой, а получалось, когда звали вслух, – Коська.
Коська рос не по дням, а по часам. Пока Мария Львовна стучала на машинке, дети играли с барашком, и вскоре он стал у них как член семьи. О том, чтобы зарезать Коську, не могло быть и речи, а тем более есть его мясо. Не получилось бизнеса у Марии Львовны с сыновьями.
Потом всей семьей разрешили вернуться в Тбилиси. Квартира их дожидалась. К тому времени, когда я впервые позвонил туда, а потом и приехал, Михаила Николаевича Чавчавадзе уже не было в живых. По древней грузинской традиции, гроб через всю Кахетию несли на руках и положили в церкви в городке Кварели, в родовом имении князя.
Мое личное знакомство с Марией Львовной и с ее сыновьями состоялось, когда “мальчики” были уже взрослыми людьми. Зураб учился в Тбилисском университете на филологии, а Миша был актером Тбилисского юношеского театра. И у Миши был уже свой маленький Миша, которого я тотчас же прозвал Михал-Михал-Михалыч.
Моя первая встреча с этой семьей ознаменовалась прямо-таки фантастическим событием, и забыть этот день невозможно. Ну, в обеденное время перекусили, а потом Зураб говорит:
– А теперь поехали собирать рыжики.
– Какие рыжики? Рыжик – это гриб северный, вятский, вологодский, архангельский. Ну, разве еще в Сибири… Здесь же эти голые пересохшие холмы, дикая жара, почти совсем нет дождей… Какие туг рыжики?
Однако – поехали.
Оказывается, по этим сухим, пересохшим, прокалившимся на южном солнце холмам грузины вокруг всего города насадили сосенок. Сосенки принялись. Получился молодой сосновый лесок. Можно бы сказать – лесной пояс.
Не буду интриговать читателя, не буду и расписывать те чувства, когда в зеленой травке вдруг видишь “цепочку” настоящих северных рыжиков. Скажу сразу, за каких-нибудь два-три часа мы насобирали восемнадцать килограммов отборных, боровых, крепеньких, ярких, с загнутыми внутрь краешками шляпок, преимущественно молоденьких рыжиков!
Ужин по возвращении на Какабецкую улицу можно было бы назвать грибным путчем, грибной (рыжиковой!) вакханалией. Рыжики жареные, рыжики отварные, рыжики маринованные, рыжики сырые, только что присыпанные сольцой на решетку… Да еще засолили и замариновали впрок.
