Александра Петровна рассказывала:
“Вдруг около меня появилась какая-то маленькая дамочка, очень хорошенькая, с сияющими, как звезды, глазами. Ну прямо звезды!..”
(Я, прежде чем выпускать книжку Ильи Сургучева из рук, выписал из нее некоторые места, касающиеся царской семьи и дворцовых обычаев, так что в мое собственное писание я буду вплетать куски текста Ильи Сургучева. Я бы, например, не мог сравнить глаза со звездами.)
“Ну прямо звезды!.. Смотрит на меня, на мой шифр и спрашивает по-русски, с акцентом: “Какой это у вас шифр?” Я сказала, что екатерининский. “А как фамилия?” Отвечаю: “Олленгрэн”. – “Но это ведь шведская фамилия?” – “Да, мой муж шведского происхождения”. Вынула записную книжечку и золотым карандашиком что-то отметила. И потом только от других узнала, что это – Великая Княгиня, Наследница Цесаревна, Мария Федоровна!”
События продолжали развиваться. Однажды после занятий Александра Петровна возвратилась сама не своя и рассказывает Аннушке:
– Ничего понять не могу. Сегодня приезжает в гимназию принц Ольденбургский, вызывает меня в кабинет начальницы и производит допрос: кто вы, что вы, откуда, почему? Так напугал, что со страху забыла свою девичью фамилию, потом уж вспомнила, говорю: “Оконишникова. Дочь адмирала, Георгиевского кавалера… Зачем все это, ваше высочество?” —“Ничего не знаю, дорогая, получил бумагу от Министерства Двора, должен выполнить…”
Через полтора месяца около домика в Коломне остановилась придворная карета. “Придворный лакей в пелерине с орлами слезает с козел и спрашивает Александру Петровну Олленгрэн.
– Это я, – отвечает Александра Петровна.
– Вам письмо. Из Аничкова дворца. – И подал большой, глянцевитый, твердый пакет.
– Ответ можете дать словесный, – добавил строго лакей, поджал губы и, сделав бесстрастное лицо, стал осматривать потолок.
Мать не знала, что ей делать с конвертом: разорвать? Страшно – стоит штемпель: “Аничков дворец”. Почтительно разрезать? Нет поблизости ни ножниц, ни ножа… А нужно спешить: лакей – с орлами, его не вот-то задерживать можно… Вскрыла шпилькой.
На твердой, слоновой бумаге какая-то неизвестная дама по имени М.П. Флотова писала матери, чтобы она немедленно, в присланной карете, приехала по очень важному делу в Аничков дворец. Если не может приехать сегодня, то за ней будет прислана карета в будущее воскресенье, ровно в 12 с половиной часов дня.
У матери затряслись руки, губы, и она еле могла выговорить:
– Буду в следующее воскресенье, в двенадцать с половиной часов дня.
