— Или по крайней мере с его именем, — хмуро заметил Клаус и взял Солнышко за руку.
Если вы собираетесь поехать в отпуск, вам будет небесполезно приобрести путеводитель, то есть книгу, в которой приводится перечень интересных и приятных мест, заслуживающих того, чтобы их посетили, и даются полезные советы относительно того, что делать, когда вы прибудете. Полтривилль не внесен ни в один путеводитель, и, бредя по его единственной улице, бодлеровские сироты сразу поняли почему. По обеим сторонам улицы располагались небольшие магазинчики, но ни у одного из них не было витрины. Была почта, но вместо флага, развевающегося на флагштоке, наверху раскачивался старый башмак, а через дорогу начиналась высокая деревянная стена, которая тянулась до самого конца улицы. Посреди стены была высокая и тоже деревянная калитка с надписью: «Лесопилка „Счастливые Запахи"», выведенной грубыми и вязкими на вид буквами. Вдоль тротуара, где могли бы расти деревья, вместо этого высились кипы старых газет. Короче говоря, все, что могло бы сделать город интересным и приятным, было сделано унылым и неприятным, и если бы Полтривилль числился в путеводителе, единственным полезным советом относительно того, что делать, когда вы в нем окажетесь, было бы: «Уехать». Но уехать трое сирот, разумеется, не могли, и Вайолет, вздохнув, повела брата и сестру к калитке. Она уже хотела постучать, когда Клаус дотронулся до ее плеча.
— Посмотри, — сказал он.
— Вижу, — ответила она. Вайолет подумала, что брат говорит о буквах, которыми выведено «Лесопилка „Счастливые Запахи"». Ведь, остановившись перед калиткой, дети поняли, почему эти буквы были такие грубые и вязкие на вид: они состояли из бесконечного множества комочков разжеванной жевательной резинки. Однажды мне довелось видеть вывеску «БЕРЕГИСЬ» буквы которой были составлены из мертвых обезьян. Так вот, после нее вывеска лесопилки «Счастливые Запахи» была самой омерзительной вывеской на свете, и Вайолет подумала, что брат имеет в виду именно это. Но, обернувшись к нему, она увидела, что смотрит он вовсе не на вывеску, а в дальний конец улицы.
— Посмотри, — снова сказал Клаус, но Вайолет уже поняла, на что он смотрит.
Они молча стояли, впившись глазами в здание в самом конце единственной улицы Полтривилля. Солнышко уже некоторое время изучала следы зубов на жевательной резинке, но, когда старшие замолчали, подняла глаза и тоже увидела здание, которое привлекло их внимание. Несколько секунд бодлеровские сироты просто смотрели.
