— Ах, как вы похожи, — сказала мать. — Видно, правильно пишут в книгах — золото калечит душу.
— Пальцем в небо, — буркнул отец.
— Ну так расскажи.
— И вместо одной унылой физиономии я буду видеть перед собой две.
— Пусть так. Но семья будет едина.
Отец задумался над этим, теребя мочку уха, потом произнес:
— Джон, расскажи.
И я рассказал. Мать заплакала. Она сказала, что знает, как тяжело, когда кто-то умирает. И тут я узнал много интересного. Оказывается, у меня была сестренка на год младше меня. Но она прожила только один день. Роды у мамы были очень тяжелые, она чуть не умерла. Лекарь сказал, что если б был сын, она точно бы умерла. И с тех пор у мамы не может быть детей. Мама даже предлагала отцу оставить ее и взять другую жену, чтоб она родила ему много наследников, но отец отказался. Я стал еще больше уважать его за это.
А ночью меня позвала леди Элана. Она кричала и умоляла позвать меня. Часовой у ворот услышал и разбудил сержанта. Сержант разбудил Уртона. А заодно и его жену. Уртон спустился к драконе, но та ему ничего не объяснила. Тогда Уртон разбудил отца. Проснулась и мать. Отец разбудил меня. Сержант на всякий случай поднял всю роту и приказал по-тихому занять места на стенах. В общем, когда я спускался в подземелье, во всем замке спали только малые дети да куры.
Тетя Элли была страшно возбуждена. Если б могла, она подпрыгивала бы от нетерпения. Глаза лихорадочно блестели, и она даже начала заикаться.
— Джон, ты не мог бы положить очки на солнечный свет? Я, я совсем забыла, что ве-весь ремешок, вся оправа, я хотела сказать, это солнечный элемент. Если ничего не сломалось, когда аккумулятор полностью сел, они снова должны начать работать. Только, пожалуйста, не отходи от них ни на шаг. Если их украдут, я умру! Наверно, для начала хватит трех часов. Пожалуйста, Джон, скорее положи их на солнце.
— Тетя Элли, я могу положить их под лунный свет.
— Лунный слишком слаб, не хватит энергии. Надо под солнечный.
— Но тетя Элли, сейчас ночь!
— Ох, боже мой. Выходит, я тебя разбудила. То-то Уртон так осерчал. Прости, Джон. Я совсем забыла, что солнце светит только днем. Боже мой, я, наверное, умру от нетерпения.
Я был бы последней свиньей, если бы оставил ее до утра в одиночестве. И, к тому же, распоследним дураком. Бывают такие времена, когда за одну ночь переворачиваются все представления о мире. Я и тетя Элли, мы были как пьяные. А вы бы не обалдели, если б узнали, что самая умная собака, самый верный боевой конь думать не могут, а Вещь может. Думающая вещь называется компьютер. Он понимает человеческую речь лучше собаки, сам умеет говорить, считает быстрее, чем все академы вместе взятые. А если записать в книги все, что он помнит и поставить эти книги на длинную-длинную полку, то вдоль этой полки на лучшем скакуне нужно скакать несколько дней. Правда, тетя Элли говорит, что компьютеры думают не так, как люди или драконы, но я не понял, в чем разница. Они даже в шахматы играть умеют! В нашем замке умеют играть только мать, отец, лекарь, кое-кто из академов и тетя Элли. Я знаю, как двигать фигуры, но играть не умею. Слишком это занудно. А еще они умеют так быстро рисовать и менять картинки, что кажется, будто в окно смотришь. А за окном люди ходят, куры клюют зерно, кузнец коня подковывает… Это называется виртуальная реальность. Виртуальная — значит не настоящая. А еще я узнал, что ничего не знаю о природе вещей. Люди, оказывается, знают, из чего состоят молнии, откуда берется гроза, почему из одних облаков идет дождь, из других — град, а третьи просто летят мимо. Науки, оказываются, бывают точные и описательные. Наши академы забыли все точные науки, кроме математики. Математика — сама по себе наука, а кроме того, фундамент всех остальных наук. Чем больше в науке математики, тем она точнее. Так что из точных наук у нас осталась одна геометрия. Все остальные или позабыты, или стали описательными.
