— Бенедикт, жизнь моих женщин — твоя жизнь. Я с того света явлюсь отомстить за них, — говорю я и получаю локтем в поддых. Скрючиваюсь, якобы очень больно, и со всей силы бью пяткой назад. Чтоб охранник сзади не помешал. Обратным махом подсекаю ударившего меня охранника под колено, жду, пока он упадет, и бью в то место, где должна быть его голова. Резко перемещаюсь в свободный угол, потому что на меня бросаются сразу несколько человек. Но, зря что ли месяц от мешков с песком уворачивался? Некоторое время играем в пятнашки. Ставлю подножки, отталкиваю особо ретивых ногами, резкими поворотами корпуса стряхиваю уцепившихся. Слухом и шестым чувством определяю, откуда ждать атаки. Но не бью. Паола визжит от восторга. Кто-то бросается на пол, хватает за ноги. Падаю. На меня тут же бросаются человек пять.
— Что с ними? — спрашивает Бенедикт.
— Мертв. Шея сломана. Тоже мертв. Затылок мягкий.
— Еще двое. Итого — четверо убитых и трое искалеченных. Зачем вы это сделали, Богдан?
— Так будет со всяким, кто меня ударит. Зачем вы приказали им меня ударить, Бенедикт?
— Поняли, недомерки?! Так будет со всяким, кто ударит моего мужа! Он даже Гилве голову отрубил. Но потом на место приделал! — это, конечно, Паола.
— В камеру его. Но не рядом с Гилвой.
— А эту, кусачую?
— Тоже.
— Маску надеть?
— На нее? Не нужно.
Мне стягивают ноги ремнем, поднимают, несут.
— Мухомор… Откуда здесь мухомор?.. — слышу голос Бенедикта перед тем, как закрывается дверь.
Слышу, как гремят запоры соседней камеры. Удаляющийся топот сапог.
— Гады! Ублюдки! Мой муж вам уши обрежет!
— Паола, не шуми.
— Богдан, ты здесь? Ты Гилву не видел?
Звездочка ты моя ясная. В маске — видел? «Посмотрим» — сказал слепой.
— Здесь я, — слышу отдаленный голос Гилвы.
— Вот здорово! Мы все в сборе, пора отсюда выбираться. Богдан, я обещала, что ты им уши обрежешь, но если не хочешь, можешь не обрезать. А то они вопить начнут и шум поднимут.
Рассудительная моя.
Измеряю камеру шагами и слушаю, как Гилва объясняет Паоле, что мы ничего сделать не можем. Нельзя менять отражения в полной темноте. Нельзя использовать манипуляторы Логруса, если руки засунуты в железную трубу. Мне бы ее заботы. Я убил четырех человек. В такой дерьмовый мир попал. А когда с Гилвой встретились — тоже чуть-чуть друг друга не поубивали.
Я четырех человек убил, и все восприняли это как само собой разумеющееся. Пригласили в гости, стукнули по голове. Четыре трупа, трое в кутузке, трое при смерти. Славная вечеринка получилась! Срань! Как Гилва говорит. Ехали по дороге, никого не трогали… Нет, отсюда надо убираться ко всем чертям!
