– Какого? – вскинулся Стырь.
– Ну… на бояр, можеть, двинуть?.. К чему он, правда, силу-то копит? На кой она ему так-то?
– Это ты сам его спроси, он про такие дела со мной не советуется. Никуда он не собирается двигать… С чего ты взял?
– А силу-то копит…
– Сила завсегда нужна. Кому она мешала, сила?
– Ну, не такую же… Слыхал, по домам – за порукой только? Это уж – войско прямо.
Ларька Тимофеев, бывший тут, сощурил в усмешке девичьи глаза.
– Ну, а доведись на бояр стрепенуться?.. – спросил он. – Как вы тада?
Вопрос несколько ошеломил казаков. Так прямо еще не спрашивали.
– На бояр?.. Дак это ж – и на царя?
– Ну – на царя… – Синие глаза жестокого есаула так и светились насмешливым, опасным блеском. – Чем он хуже других?
– Да он-то не хуже… – трезво заговорил Стырь. – Нам бы не оплошать: у нас сила, а у его – втрое силы.
– Наша сила ишо не вся тут, – гнул свое Ларька. – Она вся на Дону. Туда нонче из Руси нашугало темные тыщи – голод там… Вот сила-то! А куда ее? Зря, что ль, ей пропадать? Оружьишко с нами…
– Нет, Лазарь, не дело говоришь. – Стырь решительно покачал головой. – Не дело, парень. Еслив уж силу девать некуда, вон – Азов на то… Чего же мы на своих-то попрем?
Глаза Ларькины утратили озорство и веселье… Он помолчал и сказал непонятно:
– Своих нашел… Братов нашел. Вон они, свои-то, чего вытворяют: невиновных людей огнем жгут, свои.
Все промолчали на это.
Иван с Федором нашли атамана в кустах тальника, у воды.
Степан лежал в траве лицом вниз. Долго лежал так. Сел… Рядом – Иван и Федор. Он не слышал, как они подошли.
Степан выглядел измученным, усталым.
– Принеси вина, Федор, – попросил негромко.
Федор ушел.
– Как перевернуло-то тебя!.. – сказал Иван, присаживаясь рядом. – Чего уж так? Так – сердце лопнет когда-нибудь, и все.
– Руки-ноги отвалились, как жернов поднял… – тихо сказал Степан. – Аж внутре трясется все.
– Я и говорю: надорвешься когда-нибудь. Чего уж так?
– Не знаю, как тебе… Людей, каких на Руси мучают, – как, скажи, у меня на глазах мучают, – с глубоким и нечаянным откровением сказал Степан. – Не могу! Прямо как железку каленую вот суда суют. – Показал под сердце. – Да кто мучает-то!.. Тварь, об которую саблю жалко поганить. Невиновных людей!.. Ну за что они их? И нашли кого – калек слабых…
– Ладно, скрепись. Счас Фрол привезет их. Лоб расшибет, привезет: ему теперь любой ценой вину надо загладить.
Федор принес вина в большой чаше. Степан приложился, долго с жадностью пил, проливая на колени. Оторвался, вздохнул… Подал чашу Ивану:
