Сегодня утром Ларька открылся Федору: он придумал, как умертвить княжну. План был варварски прост и жесток: к княжне разрешалось входить ее брату, молодому гордому князьку, и он иногда – редко – заходил. Пусть он войдет к сестре в шатер и задушит ее подушкой. За это Ларька – клятвенное слово! – сам возьмется освободить его из неволи. Здесь – Астрахань, здесь легко спрятать князька, а уйдут казаки, воеводы переправят его к отцу. Объяснение простое: князек отомстил атаману за обиду. У косоглазых так бывает.
Федор изумился такой простоте.
– Да задушит ли? Сестра ведь…
– Задушит, я говорил с им. Ночью через толмача говорил… Только боится, что обману, не выручу.
– А выручишь?
– Не знаю. Можа, выручу. Это – потом, надо сперва эту чернявочку задавить. Как думаешь? Надо ведь!..
– Давай, – после некоторого раздумья сказал Федор.
Так они порешили сегодня утром.
– А куда он ее счас-то повез? – продолжали негромко беседовать есаулы. – Зачем? Перед воеводами, что ли, выхвалиться?
– Черт его знает… Нарядил!
Посмотрели на княжну. Княжна грустила по няньке своей, которую решил этой ночью Фрол Минаев. Няньку так и не вытащили из воды – оттолкнули плыть.
Подошел Стырь. Судя по глазам, он уломал Ваську.
– Ну? – спросили его из есаульской группы.
– Не велел, казачки, – весело сказал Стырь. – Ни в какую. Всяко пробовал. Уж и так и эдак подкатывался… Нет! Ничего, потерпите, ребяты. А то правда – на такое дело едем…
– А ты где-то уж урвал! – с завистью сказал Мишка Ярославов. – Ишь как разговорился. Тут на свет белый глядеть неохота, а он ишо тараторит… Урвал?
– Урвал, – сознался Стырь. – Хлопец один должок отдал.
– Кто б мне тоже должок отдал! – вздохнул Мишка.
– Потерпите, – благодушно посоветовал Стырь. – Вот побываем у воеводы, потом уж разговеемся.
Тем временем Степан махнул рукой.
А минутой раньше он же, Степан, пока есаулы разговаривали между собой, велел сказать Ивану Черноярцу, чтоб он ссадил на берег молодого князька, которого тоже готовили с собой в посольство. Иван с недоумением поглядел с соседнего струга на Степана… Тот кивнул головой, подтверждая, что – да, ссади. Иван свел нарядного князя и отдал казакам, которые оставались. Зачем так сделал атаман, Иван не понял. И никто не понял. Потом уж, позже, многие догадались: чтобы князь не знал о горькой участи своей сестры и нигде бы не рассказывал, что ему довелось видеть.
Головной струг, а за ним остальные выплыли из Болды в Волгу. Сразу набрали хороший ход.
