Последствия всего этого проявлялись и в отношении наших соседей к Шейну. Они вели себя принужденно и скованно, когда заходили к отцу и заставали Шейна. Их возмущало, что в общественном мнении он как-то связан с ними. В результате начало меняться их отношение к отцу.
Именно это и взбесило Шейна в конце концов. Ему было наплевать, что люди думают о нем самом. После столкновения с Крисом он как будто обрел внутренний покой. Он был таким же внимательным и настороженным, как всегда, но в нем появилась безмятежность, которая начисто стерла былую напряженность. Я думаю, ему было совершенно все равно, что кто-то думает о нем. Кроме нас, его ближних. А он знал, что для нас он все равно что член семьи, один из нас, всегда и неизменно.
Но ему было вовсе не все равно, что они думают об отце. Однажды вечером он молча стоял на веранде и слушал, как в кухне Эрни Райт и Генри Шипстед спорят с отцом.
— Я этого больше не вынесу, — говорил Эрни Райт. — Вы ж знаете, какая у меня неприятность была, когда эти проклятые ковбои ободрали мою изгородь! Сегодня двое приехали и помогли мне починить кусок. Помогли, будь они прокляты! Дождались, пока мы закончили, а после и говорят, мол, Флетчер не хочет, чтоб какая-нибудь из моих свиней вырвалась на свободу и бегала среди его коров. Из моих свиней! Да во всей этой долине ни одной свиньи нет, и им это прекрасно известно! Меня от одного этого слова тошнит.
Отец засмеялся — и только подлил масла в огонь. Хоть это был и мрачноватый смех, но все же смех.
— Похоже, это Моргана выдумка. Он хитрый выдумщик. Подлый, но…
Генри Шипстед не дал ему договорить.
— Не над чем тут смеяться, Джо. Уж кому-кому смеяться, но только не тебе. Черт побери, приятель, я начинаю подозревать, что ты не так уж хорошо разбираешься в людях. Никто из нас уже не может ходить с поднятой головой. Совсем недавно зашел я к Графтону, а там вертелся Крис и вовсю разглагольствовал, что Шейна, видать, совсем жажда измучила, он, мол, так напугался, что давно уже не приезжал в город за своей содовой шипучкой.
Теперь они вдвоем напирали на отца. А он сидел, откинувшись на спинку стула, ничего не говоря, и лицо у него было пасмурное.
— Тебе от этого не уйти, Джо, — это Райт говорил. — Твой человек во всем виноват. Ты можешь всю ночь объяснять, но фактов не изменишь. Крис вызывал его на драку, а он смылся — и оставил нас по уши в этих вонючих свиньях!
— Ты не хуже меня понимаешь, что делает Флетчер, — ворчал Генри Шипстед. — Он таким способом нас заводит, и не оставит в покое до тех пор, пока мы этого свинства не нажремся по горло, кто-то потеряет голову и затеет какие-нибудь глупости; вот тогда у него будет повод влезть в это дело и покончить с нами.
