В общем, работа как работа. Конечно, докучала постоянная удушающая пыль, грязь, тошнотворный запах. Зимою добавлялся иногда просто зверский холод. Так я вообще не мерзлявый, но тогда, после изнурительной работы и бессонных ночей, мороз и ледяной ветер пробирали до печёнок. Четыре часа езды в насквозь промёрзших автобусах со многими пересадками удовольствия от работы не прибавляли. Хотя, когда приходилось добираться ночью, я рад был любой колымаге. А так нормально. Жить можно.
***
В первый рабочий день мастер привёла меня в бытовку. В высоком помещении рядами были установлены шкафы для рабочих. Недалеко от входа стояли два стола, обитые оцинкованной жестью. Возле них были окрашенные суриком скамейки. Мастер, Алла, молодая женщина лет двадцати шести, показала свободный шкаф и сказала зайти к ней как переоденусь. Тут же ко мне подскочил расхлябанный мужик лет тридцати с небольшим.
– “Наше вам с кисточкой! Издалека прибыть изволили, гражданин?” – Манеры у него были приблатненные. Я смешался в первый момент и не нашёлся что ответить. Молча прошёл к шкафчику и стал переодеваться.
– “Как звать, сынок?” – спросил пожилой мужчина, сидящий за столом. Я назвался. Он ещё что-то спросил.
– “Корыто, не мельтеши”, – это приятели позвали первого мужика. Они сидели за столом, играли в карты.
Так я начал знакомство с трудовым коллективом, в котором пробыл почти год, до начала девятого класса. Приблатненного мужика звали Лёшкой, но все называли его Корыто. Второй, Трифоныч, хоть и имел несколько судимостей, но мужик был нормальный и уважаемый. Те, кто не хотели иметь дело с блатными, объединились вокруг него и так держали баланс. Кто не собирался особо задерживаться на воле, жили как бы сами по себе. От них веяло временностью положения, и к работе они относились прохладно. Просто надо было где-то работать, иначе милиция начинала помогать с трудоустройством. Первое впечатление было, что они постоянно ругаются между собой, хотя на самом деле это была такая манера разговора. Работать им было скучно. Они придумывали развлечения, которые по большей части носили предосудительный характер. То выберут кого-нибудь в качестве мишени для своего идиотского остроумия и начинают доводить человека, то вдруг разорутся что их послали работать на плохую рампу и будут орать пока не надоест. А основное развлечение было напиться до поросячьего визга. Увидев меня первый раз, Корыто, видимо, сразу решил сделать из меня “смешного” – человека, над которым можно безнаказанно потешаться.
