— Подробности обрывочны, сенатор, — сказал Фрэнк и затем передал содержание разговора с Холленд. — Агент Тайло сказала, что на дискете документация о медицинских экспериментах на людях, которые вел Пентагон, со ссылками на сенатора Болдуина, — завершил Шуресс. — Похоже, Уэстборн собрал улики, способные погубить немало карьер и репутаций.
Крофт потряс головой:
— Ты понимаешь, как дико это звучит?
— Тайло не стала бы поднимать ложную тревогу, сенатор, — твердо ответил Шуресс. — Нет оснований полагать, будто она что-то выдумала. Я ей верю.
— И что собираешься предпринять, Фрэнк?
— Если материалы на дискете столь компрометирующие, как утверждает Тайло, то, возможно, мы обнаружим мотив убийства. А там выйдем и на убийц.
Крофт задумался:
— Дискета у нее?
— Да. Тайло отстранили от работы до окончания расследования. Она сейчас дома, ждет моего приезда.
Крофт немного помолчал.
— Встретимся у меня в кабинете, — произнес он наконец. — Потом совершим небольшую поездку.
— То есть?
— Посмотрим, что покажет нам агент Тайло. Судя по тому, что содержание дискеты привело ее в ужас, она заслуживает нашего внимания. Согласен?
Шуресс покинул «Тауэр». Крофт немного подождал, потом вышел в коридор и, миновав две двери, вошел в третью.
Трое находившихся там Кардиналов сидели на возвышении за столом в форме подковы. Внизу стояли два стола и несколько стульев, будто в зале суда. Дальше три ряда скамеек. В этой комнате более двадцати лет назад высокопоставленные уотергейтские заговорщики давали показания, пытаясь спасти свою шкуру. На тех секретных заседаниях председательствовали двое из присутствующих здесь Кардиналов.
Крофт убедился, что дверь за ним заперта. По застывшим выражениям лиц он убедился, что с помощью чувствительных микрофонов, спрятанных в «Тауэрс», Кардиналы слышали каждое слово Шуресса. Тем лучше. Это сбережет время.
— Джимми, похоже, эта девчонка из секретной службы устроила нам кучу неприятностей, — сказал Хьюберт Болдуин с сильным теннессийским акцентом.
Рослый, грузный человек с будто высеченным из камня лицом, Болдуин представлял собой живую сенатскую легенду. Ему исполнилось семьдесят два, он ходил, опираясь на трость с серебряным набалдашником, любил хорошее виски и сигары, жил с третьей женой, на сорок лет моложе его. Безжалостный, когда дело доходило до политических стычек, и с виду несокрушимый, он погубил немало политиков и мог погубить еще многих.
— Похоже, что так, — уважительно ответил Крофт. Из осторожности он не хотел подчеркивать, что Шуресс упоминал его фамилию, притом в убийственном контексте.
