Джонсон умолк, потом спросил:
— Предполагается, что близнецы — или один из них — все еще в Штатах?
— Прошло шестнадцать часов. ЦРУ задействовало своих людей в аэропортах, наблюдение ведется в Хитроу, Гэтуике и Дублине; в аэропорту де Голля в Париже; в Мадриде, Риме и Франкфурте. Никаких результатов. Я склонен думать, они все еще здесь.
Смит сел на край стола и стал легонько покачивать ногой.
— Вести, которые ты мне привез, не могут быть совершенно утешительными, ведь так?
Джонсон сделал глубокий вдох, внезапно ощутив сильное раздражение оттого, что директор так легко прочел его мысли.
— Там случился прокол. Пустяковый, но...
— Хочкис и Сичилиано?
— У них все в порядке. Из записей Флеминга следует, что они обыскали коттедж перед приездом Шарлотты Лейн, проводили ее туда и не покидали своей территории.
— Оба ничего не видели и не слышали?
— Я смотрел им в лицо. Они не лгали и не изворачивались. Действовали по Книге, — сказал Джонсон, имея в виду «Нормативные правила деятельности секретной службы».
Смит отвернулся.
— А Тайло — нет.
— Не во всем.
Директор молча протянул руку за рапортом и, щелкнув по смятому уголку, развернул его.
— Пишет, Уэстборн не пускал ее в спальню.
— Я ей верю, — сказал Джонсон. — Тайло не пытается оправдаться.
— Она, в сущности, признает свою вину. А то, что Уэстборн отчасти сам повинен в своей смерти, никого в Капитолии не будет интересовать.
Смит соскользнул со стола и глубоко запустил руки в карманы.
— Это все?
Джонсон кивнул и поспешил заступиться за Холленд. Как это прозвучит, его не беспокоило.
— Уайетт, не отдавай ее на растерзание. Тем более раз мы уверены, что это дело рук Макналти.
Директор уставился на него в упор:
— Из Капитолия уже начались звонки. Люди хотят знать, что произошло. Более того, не желают верить, что кто-то мог проскользнуть мимо нас, если не было совершено ни единого упущения. Ты знаешь эту публику, Арлисс. Им подавай виновника, предпочтительно живого.
Как и тебе.
Однако Джонсон не улавливал злобы в голосе Смита. Боль и гнев директора при вести, что кто-то из агентов оплошал, звучали искренне. Ему вспомнилось, что, когда Смита сняли с оперативной работы, он оставался с ним неизменно вежливым и деловитым. Джонсон не знал ни одного человека, умеющего так скрывать свои чувства, как Смит.
— Ты велел Тайло явиться сегодня? — спросил директор.
— К четырем часам.
— Пусть приедет к трем. Я хочу с ней поговорить.
Вопрос Джонсона Смит пресек предостерегающим взглядом.
