— Покончи с этим, пожалуйста, покончи быстрее!..
С помощью сил, дарованных божественной сомой, Тссей напряг волю мощнее, чем кто бы то ни было с самого начала Вселенной. И из чистого безумия, из человеческого упрямства вызвал к жизни китайский ресторанчик. Секунду-другую тот покачался неуверенно, красно-оранжевая пагода призрачно наложилась на паутину и на атакующую саможалельную травку в черной паучьей шапочке. А затем — развязка. Свершилось нечто новенькое, и саможалельная травка, паутина, отброшенная роликовая доска, паучья шапочка — все исчезло, провалилось обратно в смутное царство нереализованного, неоформленного, несвершенного.
К ресторанчику Тесей приближался с крайней осторожностью: творения подобного рода могут и испариться внезапно, оставляя вас с пересохшим горлом и гнусным чувством, что вы переспали не в той постели.
Однако данный ресторанчик выдержал испытание на прочность и остался в целости даже тогда, когда герой вошел внутрь и бесстрастный китаец-официант усадил его за столик. Тесей заказал ассорти из закусок и, ощутив острый коготок, впившийся в плечо, поспешно добавил:
— И еще чашку супа для моего следящего устройства…
Минотавр отправился на аудиенцию к Мидасу, надеясь призанять деньжат на рогоэктомию. Дворец Мидаса был великолепен. Минотавр проскакал мимо благоустроенных лужаек и искусственных озер, мимо статуй героев, беседок на возвышениях, обрушенных храмов и в конце концов подошел к главному зданию. Мажордом в форменной ливрее провел гостя по бесчисленным коридорам, тускло освещенным и увешанным посредственными картинами на классические сюжеты, через укрытые листвой внутренние дворики в приемную, спрятанную в самой глубине дворца.
Мидас, самый богатый из богатеев древнего мира, толстенький коротышка с седой козлиной бородкой, сидел за длинным столом, заваленным пергаментными свитками и восковыми табличками. У него была пишущая машинка, способная наносить клинописные знаки на глиняные поверхности. В углу клацал телеграфный аппарат, а рядом расположился компьютерный терминал. Невзирая на свою любовь к традициям, Мидас понимал, что без всего этого ему нынче не обойтись.
Хозяином царь Мидас был радушным. Он предложил Минотавру тарелочку светло-желтого мороженого, а затем тщательно выбранное фирменное блюдо — бланшированные девичьи сердца под сухарным соусом.
Еще не дослушав просьбу Минотавра, он начал отрицательно трясти головой. Видишь ли, Минотавр, ты явился в неудачное время: валютный рынок еле дышит, процентные ставки взлетели, или наоборот, но, в любом случае, с деньгами туго, и о займах отдельным личностям в настоящий момент не может быть и речи. Сам Мидас очень сожалеет об этом, ему хотелось бы удружить Минотавру. Царь — большой поклонник мифологии и прекрасно осведомлен о вкладе Минотавра в эллинские представления о природе вещей, он безусловно уверен, что Минотавр навеки обеспечил себе место в истории сказок. Глубочайшее уважение, испытываемое царем к Минотавру и идеалам, какие тот отстаивает, делает вынужденный отказ еще болезненнее: лично он, Мидас, хотел бы предоставить заем, и незамедлительно, если бы сне зависело только от него — сердце у него, у Мидаса, как известно, доброе — однако он подотчетен совету директоров, которые держат его на тугом поводке, и не вправе принимать самостоятельные решения. Увы…
