– Какой ужасный сон, – сказал он, встав на одно колено перед кострищем, чтобы подбросить свежих дров. – У Маргарет Джун родился ребенок? Проклятье, ведь он может быть моим!
Он содрогнулся, снова улегся у огня и неожиданно засмеялся, спрашивая себя, к чему снятся подобные сны. Для него этот сон был сущим кошмаром.
Всеми фибрами своей души он ненавидел детей.
Рядом с ним никогда не будет этих пронзительно кричащих отродий, ни одного, пусть даже он и будет их отцом!
На следующее утро Мэгги проснулась, ощущая совершенно другую боль. Со стоном она сунула руки под одеяло и провела ими по мягкой ночной рубашке к грудям. Они болели и испытывали трепетную дрожь. Когда она взяла их в свои ладони, то нашла их твердыми и тяжелыми.
Инстинкт ей подсказывал, что боль будет устранена, если ребенок будет сосать ее. Молоко должно выйти из груди.
– Я хочу своего ребенка, – рыдала она, легонько массируя груди, хотя и понимала, что это только усиливает боль.
Она повернулась на бок спиной ко входу и натянула поверх себя одеяло. Ей захотелось снова сбежать в темную пустоту сна, забыть боль… забыть Соколиного Охотника.
Внезапное ощущение чьего-то присутствия позади нее заставило Мэгги медленно повернуться. От возбуждения и облегчения лицо ее порозовело… Она увидела Соколиного Охотника, который стоял, надежно держа ребенка на своих руках.
Хотя она не могла видеть ни лица, ни тельца ребенка, который был уютно завернут в одеяло, Мэгги знала, что малыш был ее, и что она была неправа, ненавидя Соколиного Охотника. Сейчас было ясно, что те, кто забрал у нее ребенка, поступили плохо. Они, конечно же, неправильно поняли распоряжения Соколиного Охотника.
Набравшись немного сил, моментально забыв о боли в грудях, Мэгги села на кровати, сияя, со слезами на глазах от счастья. Она протянула руки, чтобы взять ребенка.
– О, спасибо, спасибо, – прошептала она. – Ты принес мне мою малышку, Соколиный Охотник, пожалуйста, дай мне ее. Я так хочу ее подержать. Из-за Тихого Голоса я даже еще не видела близко свою дочь.
Соколиный Охотник осторожно положил ребенка в протянутые руки Мэгги. Он стал на колени рядом с кроватью и нежно провел пальцами по бровям Мэгги, наблюдая, как она разворачивает одеяло и со слезами на глазах разглядывает свою крошку.
Он тоже долго разглядывал ребенка на развернутом одеяле. За свою жизнь молодой индеец видел много младенцев, но у них была нежная кожа цвета меди и темные глаза.
