Однако то время, когда тарелки были отставлены, нее же наступило. Соколиный Охотник вытер рот тыльной стороной руки и придвинулся к Мэгги.
– Когда ты носила широкое пончо, ты мне показалась более крупной, – мягко произнес он. – Но теперь я знаю, что все дело в размерах твоего живота…
Он медленно провел пальцем по ее затылку, вызвав чувственную дрожи но всем теле Мэгги.
– Вот безупречная белая шея, – сказал он, любуясь ею. – Твои руки изящны, ноги длинны и красивой формы. Как только ребенок выйдет из тебя, ты снова станешь стройной. Когда мы будем заниматься любовью, то в моих объятиях будет находиться очень хрупкое создание.
– Когда мы… заниматься любовью? – заикаясь повторила Мэгги.
– Конечно, мы будем любить друг друга после того, как родится ребенок, – сказал Соколиный Охотник, как нечто, само собой разумеющееся. – Ты останешься. Ты будешь моей женой. Ребенок будет воспитываться здесь, как мой собственный.
– Так будет? – произнесла Мэгги, сдерживая волнение. Затем она положила свою руку на его. – Как ты можешь быть таким великодушным после того, как я скрыла от тебя правду?
– На то ведь были веские причины, не так ли? – сказал Соколиный Охотник, взял ее руку и, поднеся к губам, начал целовать кончики ее пальцев.
– Я боялась сказать тебе по многим причинам, но, в основном, потому, что мне не хотелось потерять твою любовь, – прошептала Мэгги. – Я так люблю тебя, Соколиный Охотник. Я полюбила тебя почти с того самого момента, когда впервые тебя увидела.
Соколиный Охотник кивнул головой.
– Я верю, что так оно и есть, – прошептал он. – Хотя для меня остается загадкой, как ты могла влюбиться в какого-то мужчину, когда твой прежний мужчина только что отправился к праотцам. Была ли твоя любовь к тому мужчине несерьезной? Не случится ли по отношению ко мне то же самое?
– Соколиный Охотник я никогда не любила своего мужа так, как любят друг друга страстные возлюбленные, – попыталась объяснить Мэгги. – Мои чувства к нему были лишь благодарностью за то, что он взял меня тогда, когда у меня больше никого не осталось. Я питала различные чувства к своему мужу, но никогда это не было страстью. Когда мы занимались Любовью, я ничего не чувствовала. Я делила постель с ним лишь для удовлетворения его мужских потребностей. Я была ему так многим обязана…
Соколиный Охотник прижал ее к себе поближе.
– Приятно это узнать, – сказал он, тяжело вздохнув. Затем он повернулся к ней лицом так, чтобы их глаза встретились. – Почему ты была одна? Почему тебе было необходимо, чтобы этот человек вошел в твою жизнь?
