– Тогда почему Белдин сказал, что ты плохо владеешь магией? – полюбопытствовал Силк.
– Белдин – сторонник строгих правил, – пожал плечами старик. – Он считает, что необходимо все привести в образ, все, до последней черточки, с головы до пят. В действительности в этом нет необходимости, но он считает, что надо только так и не иначе.
– А ты не думаешь, что мы могли бы поговорить о чем-нибудь другом? – спросил Гарион.
Через день или чуть позже они достигли побережья. Небо по прежнему было затянуто грязновато-серыми тучами, и Восточное море под ними выглядело угрюмым.
Отлогий берег, по которому они ехали, был густо усеян круглой черной галькой и выбеленными деревянными обломками, прибитыми к берегу. Волны накатывали и откатывали обратно с долгими печальными вздохами. В воздухе парили, жалобно крича, морские птицы.
– Куда ехать? – спросил Силк. Белгарат оглянулся вокруг:
– На север.
– Далеко?
– Я не совсем уверен. Прошло очень много времени, и сейчас я не могу с точностью сказать, где мы находимся.
– Ты не лучший проводник в мире, старина, – недовольно сказал Силк.
– Нельзя быть всем сразу.
Через два дня они достигли донного моста, и Гарион в растерянности уставился на него. Это было совсем не то, что он ожидал увидеть. Мост состоял из бесконечного ряда круглых, отшлифованных волнами белых валунов, которые выступали из темной воды и простирались не правильной линией к темному пятну на горизонте. Ветер дул с севера, принося с собой резкий холод полярного льда. От валуна к валуну тянулись клочья белой пены, поскольку волны вдребезги разбивались о подводные рифы.
– И как же мы пройдем здесь? – протестующе спросил Силк.
– Подождем до отлива, – объяснил Белгарат. – Тогда большая часть рифов окажется над водой.
– Большая?!
– Иногда нам, возможно, придется идти вброд. Но перед тем, как отправиться в путь, нужно спороть меха с нашей одежды. Это даст нам возможность хоть чем-то заняться, пока ждем отлива, вдобавок они начинают несколько благоухать.
Они укрылись за нагромождением вынесенных морем деревьев и спороли с одежды заскорузлые зловонные меха. Затем достали из тюков припасы и поели.
Гарион заметил, что краска, покрывавшая его руки, начала стираться, а татуировка на лицах его спутников стала заметно тусклее.
Темнело. Сумерки, которые отделяли один день от другого, кажется, стали длиннее, чем неделю назад.
– Здешнее лето почти кончилось, – заметил Белгарат, разглядывая в густых сумерках валуны, постепенно выступавшие из убывающей воды.
