— Это была не авария. Это они подстроили, — взгляд красивых глаз Дорис стал жестким, когда она посмотрела на столик, за которым сидел Петтигру, а затем по залу, где “растворились” его сообщники.
— А полиция знает? — Бэбкок наклонился ближе к Дорис, “чтобы ей было лучше слышно и чтобы криком не мешать выступающим”, — подумал Кросс.
Дорис взяла обеими руками руку Бэбкока:
— Хайрам и Молли очень боятся, — и ее голубые глаза расширились.
“Голос, который заглушил музыку, нес в себе редкое сочетание качеств, — подумал Кросс, — почти классическое невежество, гиперболизированное тщеславие и совершенно дикое произношение. О синтаксисе вообще не могло быть и речи”.
— Эй, черномазый! А ну, руки свои от этой, на фиг, задницы в сторону!
Кросс откинулся на спинку стула. Музыка совсем зачахла, а потом вовсе умерла. Кросс закрыл глаза и тряхнул головой.
Бэбкок громко встал, и его стул с громким треском полетел на пол. Прежде, чем Люис успел что-либо произнести, Кросс громким шепотом сказал:
— Термонд Петтигру. Интересно, эта фамилия ему по наследству перешла или его родители были садисты, а?
Бэбкок посмотрел на Кросса. Дорис исчезла. Хьюз очень громко вздохнул. Файнберг спросил:
— Почему прекратилась музыка?
Кросс ответил:
— Дерьмо за тем столиком высказало какую-то дурость. Может, это и не по теме, но музыка была приятна.
Нил Джеймс, державший гитару своими массивными руками, готовыми, казалось, задушить инструмент, крикнул со сцены:
— Петтигру, либо не веди себя как дикарь, либо убирайся отсюда к черту!
— Это касается меня и этого любовника. Понял, певец? — с этими словами Петтигру повернулся к Люису и встал. Петтигру был ростом почти с вертикальный шкаф для мяса.
— Тебя зовут как-нибудь, черномазый?
— Да, Бэбкок, дерьмо, — Кросс восхитился твердостью голоса Бэбкока.
— Бэбкок, а? Ну, и что там у тебя между ног есть для этой седой бабы?
Дорис крикнула из-за сцены:
— Он спросил меня, что вы тут делаете. Термонд, почему бы тебе не уйти? Неужели ты мало сделал зла?
Голос Нила Джеймса звучал низко и ровно:
— Петтигру, люди платят мне и ансамблю, чтобы мы выступали. Может на следующие выходные пригласят тебя. Поэтому заткнись и жди своей очереди!
Несколько мотоциклистов, тех, кто пришел с Петтигру, и тех, кто покровительствовал “Виски Холлоу”, встали. Кореши Петтигру сунули руки под куртки и достали ножи-тесаки “эль-чино”, такие, каким убили женщину в супермаркете.
Из зала раздались приглушенные восклицания, не похожие на восклицания в классических трагедиях. “Они выражают тревогу и возбуждение”, — подумал Кросс.
