— Пять лет назад, — продолжал Лидбеттер, — ты был в больнице, а я посетил тебя. После того, как ты сам себя вытащил из запоя, четыре недели ты пробирался в Египет. Лицо у тебя было такое, что и собаки разбежались бы. Ты говорил мне, что хочешь вернуться и достать всех тех, кто взорвал самолет с пассажирами. Ты винил себя за то, что остался в живых единственным из всех летевших тем рейсом. Ты просто умолял меня помочь тебе вернуться туда, чтобы убить тех террористов. Вот что я хочу тебе сказать: либо ты берешься за это сейчас, либо заткнись и больше не дергайся. Если сможешь пройти подготовку — а одному Богу известно, сколько ты выпил за пять лет “алкогольной диеты”, что вряд ли тебе на пользу — то сможешь оставаться довольно долго живым, чтобы успеть добраться до цели. Ты будешь руководителем тактической группы. Но ты будешь получать приказы старшего. Это все. А теперь, Эйб, решай — да или нет?
Кросс прикурил сигарету. “Интересно, — подумал он, — руки дрожат от “алкогольной диеты” или по какой другой причине?”
— Кто будет старшим?
— Да или нет, Эйб? — повторил Лидбеттер.
— Да.
— Дарвин Хьюз... — сказал Лидбеттер, снова улыбнувшись.
— Проклятие.
Лидбеттер кивнул, пряча улыбку.
Аятолла Фасад Батута сел в деревянное кресло и, завернувшись в черные одеяния, казалось, превратился в кокон. Когда он начал говорить, его голос звучал спокойно и равномерно:
— Согласно закону существуют три основания для смертного приговора: супружеская неверность, измена вере и убийство человека. Но в писаниях Ибн Джарир Аль Табари “История пророков и царей” нам открываются и другие мотивы законного лишения жизни: за распространение порчи на земле, за уклонение с пути справедливости и за препятствия, чинимые для ее установления.
Когда мы говорим о мире вне этой комнаты и этой святой нации и фактически вне этой части мира, где мы боремся за воплощение чистой веры, то становится понятной наша миссия. Порча, которая распространяется по всей земле, не имеет ничего общего с истинной исламской верой. Ислам является единственной высшей истиной. Таким образом, те, кто не принадлежит к чистой вере, в действительности отклоняются от справедливости и препятствуют ее воплощению. И тогда вера требует, чтобы мы искоренили эту порчу, это отрицание истины для того, чтобы распространение чистой веры могло утешить и поддержать всех людей.
Согласно трактату Шафии, мы призваны развивать разум в постижении Корана и действовать, пользуясь только плодами нашего разума, — продолжал аятолла Батута. — Иные действия будут уклонением от воли Бога. Бог говорит, что мы должны пользоваться разумом, но только в пределах его воли, “... поскольку люди пользуются своими рассуждениями, они не уклоняются от Его внушений, да вознесется хвала Ему”. Но, — продолжал аятолла Батута, а Рака, увлеченный его речью, подался вперед, чтобы лучше слышать его, — в Коране также написано: “Неужели человек думает, что будет оставлен скитаться?” и, перефразируя, Шафии спрашивает: “Значит ли это, что Бог не руководит человеком?”.
