Я взглянул на Сергея, и злость на мои потерянные годы обожгла меня изнутри, и жгучая зависть к его будущему всколыхнулась в моей душе. Однако я не мог ненавидеть его. Он тоже был жертвой традиций и, как и я в свое время, не намеревался их изменять. Он был верен церкви и радовался этому. Злость постепенно остыла, свернулась и уступила место жалости к его слепоте. Возможно, в один прекрасный день он прозреет и почувствует то же, что и я. – Что-нибудь не так, брат? – спросил он, обеспокоенный переменой моего настроения и долгим молчанием.
Вряд ли стоило пытаться объяснить ему. Он был еще слишком молод.
* * * * *
Меч Сергея летел вниз с устрашающей быстротой. Я еле-еле успел отбить его удар, не дав ему разрубить меня пополам.
Он был силен, но знал, когда остановиться, что он и сделал. Он отскочил назад, встав в позицию обороны, мне не знакомую, и оскалился, как волчонок. Менее опытный воин попался бы в его ловушку, но я выдержал паузу, изучая его. Он приготовился к атаке в лоб, расставив ноги так, что ему, пожалуй, трудно будет реагировать на выпады со стороны.
Я атаковал справа, обманул его и напал слева. Как я и предполагал, он не смог прикрыть себя. Я извернулся, мечом выбил у него из рук оружие и остановился, прижав кончик кинжала к его груди, как раз посередине. Одно неосторожное движение и он бы вонзился ему в сердце.
Он понял и усмехнулся, кивнув, что сдается. Мы разошлись в стороны и поклонились друг другу под громкие аплодисменты собравшейся публики.
«После двадцати лет практики на поле боя, – подумал я, – я теперь могу развлекать придворных болванов».
Я, однако, покривил душой: нашими зрителями были в основном воины моей армии. Я задыхался, и пот ручьями тек по моему лицу, а Сергей, похоже, совсем не устал. Не прошло и нескольких минут, как он попросил Алека быть его партнером. Алек принял вызов.
Стройный и быстрый, он отличался большой осторожностью. Он проигнорировал несколько открытых позиций, предложенных Сергеем. Первая минута прошла в попытках обеих сторон перехитрить и подловить друг друга. Сергей наконец попробовал двойной ложный удар, но Алек раскусил его и пустил в ход сразу меч и кинжал, мастерски орудуя и тем и другим. За годы, когда он перестал быть моим первым помощником и был назначен главным ответственным за оборону замка, он ни разу не позволил себе расслабиться. Возможно, ему просто нечего было делать, кроме как упражняться с мечом и крутить любовь с горничными, но он тренировался каждый день, как будто его жизнь до сих пор зависела от силы его мускулов. И каждодневная практика давала о себе знать. Легкое поддразнивание, движение клинка и выпад вперед, и Алек замер, приставив меч к сердцу Сергея.
