– Обычный старый клавесин. Тысяча шестьсот девяносто третий год. Не такая уж редкость.
– Но ведь это же Кристофори!
– Обычный старый клавесин, – повторил он и с досадой посмотрел на Лили. – И он в любую минуту может рухнуть нам на головы.
– Едва ли. – Она насмешливо взглянула на него. – Так вы не знаете, кто такой Кристофори?
Он не знал, и это его совершенно не волновало. Что его действительно беспокоило в настоящий момент, так это то,. что ему все труднее было сдерживать себя. Он даже не подозревал, что обладает столь буйным воображением. Глядя на ее губы, он спрашивал себя, даст ли она ему пощечину, если он сейчас ее поцелует?
– Мне кажется, что очень скоро его тайна обрушится на мою щеку, – с невинным видом сказал он. Лили вздернула подбородок.
– Ну, если вам неинтересно, я ничего вам не скажу.
– Прекрасно. Значит, мы можем покинуть вашего Кристофори. – Однако же сам не двинулся с места. Его взгляд медленно скользил по мягким линиям ее щеки, вниз к изящной длинной шее, к краю высокого ворота, над которым темнел синяк. Он ощутил острую потребность защитить ее. Стиснуть в своих объятиях и поцелуями заглушить боль, которую причинил ей этот негодяй. Ему снова захотелось утешить ее, как тогда в карете, когда она плакала. Только сейчас он не стал бы вытирать ее слезы, нет, он осушил бы их поцелуями, заставив ее забыть все свои страхи. Он бы…
– Ну, ладно, так и быть. – Лили вовсе не собиралась сейчас плакать. Он отчаянно старался сосредоточиться на том, что она говорила. – Кристофори изобрел пианино. Известно, что он сделал клавесин, а потом на его основе создал пианино. Тот клавесин, возможно, был очень похож на ваш. И возможно, это он и есть. А раз так, то это самый настоящий раритет, музейная редкость.
Внезапно он очень подозрительно посмотрел на нее.
– Откуда такие познания о музыкальных инструментах, миледи?
Она отвернулась, чтобы еще раз внимательно рассмотреть небольшую надпись.
– Мой отец очень интересуется древними редкостями. И много о них рассказывает. Я почему-то запомнила историю об этом Кристофори.
Она явно лгала. Он был уверен в этом. Но, заглянув в ее широко раскрытые невинные глаза, тут же изменил свое мнение. Зачем ей лгать по такому пустяковому поводу? Он видел, как ее взгляд опустился чуть ниже, и понял, что она смотрит на его рот. Внезапно она облизнула губы. Скорее всего просто от волнения, но для него этот жест был полон тайного смысла. Ее губы были сейчас всего в дюйме от его губ, а в ее глазах он прочитал столь явный призыв, что не мог устоять. Ему надо было всего лишь чуть наклониться и…
