— Спасибо, Дипак, — ответил ему Махеш и указал Синтии на кресло. — Прошу.
Она опустилась в кресло.
— А я пойду на кухню и сварю всем молочный чай, — сказал Хари, почувствовав себя лишним. — Вы не против молочного чаю, мисс Спаркс? К сожалению, тульей для вас захватить забыли.
— А обещали посылать мне его в Бостон, — усмехнулась она. — Но молочный чай я, как ни странно, тоже успела полюбить.
Хари удалился, и они остались одни.
Странное чувство, думала она. Вот, опять они сидят друг напротив друга, а время бежит. Завтра воскресенье. И во вторник она улетает. Господи! Осталось всего два полных дня! А может, это последние минуты, когда она видит его? Как все нелепо, несправедливо…
И будет огромной глупостью, если ей придется сегодня ночевать в этом доме и она проведет ночь с Махешем. Они уже второй день целуются, как сумасшедшие, доводя друг друга до исступления. До греха недалеко.
Нет, ей лучше не оставаться здесь. Она сможет взять такси и доехать до «Астории»…
А Махеш… Ему лучше вернуться в замок. Он итак из-за нее потерял голову и два дня беззаботно разгуливает по Катманду. Происшествие сегодняшнего вечера — всего лишь отрезвляющее предостережение. Хоть ты не теряй головы, Синтия Спаркс. Ты должна спасти своего любимого, уберечь его от опасности.
— Ты выглядишь задумчивой, Синтия. Тебя что-то беспокоит? — Махеш придвинулся к ней. Его глаза блуждали по ее лицу: он пытался прочесть ее мысли.
Она очнулась от раздумий. Нужно сказать ему, хоть и нелегкая это задача. Главное, не расплакаться. Будь сильной, Синтия Спаркс, в этом мире нельзя жить одними чувствами. Она сделала глубокий вздох.
— Я думаю о тебе, Махеш, — сказала она. — Тебе нельзя так долго оставаться в Катманду. Это опасно. Возвращайся завтра в замок.
О чем это она? Он не мог поверить, что она могла такое сказать.
— Ты предлагаешь мне оставить тебя в твои последние дни в Непале?
— Да. Прошу тебя. Так будет лучше. Ради твоей безопасности, — продолжала она с мольбой в голосе. — Когда ты сможешь уехать из страны, мы встретимся. Я найду тебя. Обещаю.
Она словно окатила его ледяной водой. Он нахмурился, откинулся на спинку кресла. Ее просьба и обещание казались чем-то совершенно невозможным. Единственной реальностью для него в эту минуту была она, ее присутствие — волнующее, сводящее с ума. Его разум отказывался понимать что-либо за пределами этого.
— Синтия… Это твои последние дни в Катманду…
Но Синтия была беспощадна.
— Это не последние наши дни, Махеш. Но то, что сегодня произошло на площади, настораживает меня. В городе неспокойно. Возвращайся в замок, прошу тебя. Так будет разумнее. Я не хочу, чтобы из-за меня ты рисковал жизнью.
