Росвита почувствовала дурноту, ей снова вспомнились видения, посещавшие ее во время болезни.
— Должно быть, я спала и ничего не слышала.
— Вы были очень больны, сестра. — Голос Фортунатуса дрогнул. — Мы боялись потерять вас.
Ее тронуло это проявление заботы.
— А что случилось с другими солдатами? Их взяли в плен?
— Нет. В короне камней живет какое-то существо, и оно убило их всех. Этот солдат — единственный, кто выжил, но и он долго не протянет.
Матушка Облигатия с помощью капитана Фалька встала и, отступив от умирающего, произнесла:
— Больше я ничего не могу сделать. Он попил?
— Нет, матушка, — мрачно ответил Фальк.
Монахиня кивнула, и они вернулись в пещеру. Капитан Фальк принес табурет, и матушка Облигатия села возле Адельхейд, а Росвита устроилась на подушке на полу возле Теофану. Когда солдаты допели, Облигатия повернулась к Росвите.
— Рада, что вы окрепли, сестра Росвита, — сказала она. — Вы уже видели нашего посетителя? — Судя по всему, мать Облигатия не любила откладывать дела. Вот и сейчас она сразу перешла к сути. — Его прислал лорд Джон, чтобы тот вступил с нами в переговоры об окончании осады. Спутников этого человека Айронхед захватил в заложники. Вы не знаете, кто он?
— Хью из Австры, — холодно отозвалась Теофану. — Незаконнорожденный сын Джудит, маркграфини Австры и Ольсатии.
— Стало быть, вы с ним знакомы, — уточнила мать Облигатия.
— Если мне будет позволено сказать, — вмешалась Росвита, и Теофану кивнула. За время их пребывания в монастыре мать Облигатия ни словом не попрекнула их, и Росвита не считала нужным что-либо скрывать: — Полагаю, что нас обеих — и принцессу Теофану, и меня — послали в Аосту, чтобы мы не могли свидетельствовать на суде против отца Хью, который обвинялся в колдовстве.
— Вы должны были свидетельствовать против него? — с неподдельным интересом переспросила Адельхейд.
В полумраке Теофану еще больше, чем обычно, походила на древних королев. Она сидела беспристрастная и невозмутимая и ответила так же невозмутимо и спокойно:
— Мы имеем все основания полагать, что обвинения, выдвинутые против него, были справедливы. И что бы он ни говорил, ему не стоит доверять.
— Это серьезное заявление, — задумчиво произнесла Адельхейд.
— Трудно судить, кому можно доверять, а кому нет, когда в дело вмешивается колдовство, — сказала мать Облигатия, поигрывая своей тростью.
— Вы уже сталкивались с такими делами, матушка? — спросила Росвита.
— Мне случалось видеть то, чего видеть не следовало. Но как бы то ни было, через неделю наши запасы подойдут к концу. Лично я ради чести готова голодать, но я не могу просить монахинь о чем-либо подобном.
