Сильная Рука терпеть не может возвращаться, не заключив союза, ради которого проделал такой путь. Это попахивает трусостью. Но он не дурак и не ослеплен предыдущими победами. Ему нужно нечто гораздо большее, чем просто краткий миг победы в битве.
Он поднимает к губам рог и трубит сигнал к отступлению.
Алан пришел в себя и услышал, как кто-то зовет его:
— Милорд граф!
Он резко оборачивается, но граф Лавастин лежит неподвижно, обратившись в камень. Он не двигается и не дышит.
Он мертв.
Возле его постели тоскливо подвывают Страх, Горе и Ярость, а слуги толпятся поодаль, не решаясь приблизиться к собакам. Через мгновение до Алана доходит, что слуга обращался не к Лавастину, а к нему.
— Милорд граф. Пойдемте. Вы ничем не можете ему помочь.
Раздается звон колокола — звонят по усопшему. Душа Лавастина уже, наверное, летит через семь сфер к Покоям Света.
Алан ничем не может помочь отцу. Он кладет руку на его ледяной лоб и наклоняется, чтобы поцеловать. Затем пытается закрыть ему глаза, как положено по обычаю, но веки Лавастина застыли, обратившись в камень.
Слуги выходят из комнаты на цыпочках, словно боясь разбудить спящего. Алан молча спускается по лестнице и идет по коридору в большой зал. Когда он проходит по двору, до него доносятся запахи осени. Он вспоминает о том, как тетушка Бел ходила по двору, проверяя, что еще нужно сделать до зимы, а Генрих, его приемный отец, плел веревки или чинил паруса. Но эта жизнь осталась в прошлом. Господь предназначил его для другого. И Алан идет в большой зал, где множество людей ожидают его прихода.
Здесь он усаживается на резное кресло графа Лаваса. Горе, Страх и Ярость ложатся у его ног.
Через некоторое время в зал входит Таллия со служанками, бледная и заплаканная, она занимает место рядом с мужем.
Из конюшен, кухонь и со двора в зал тянутся слуги, крестьяне, солдаты. Свет факелов освещает лицо Алана, теперь оно кажется старше, лица людей выражают почтение. Наконец церковный колокол замолкает.
— Милорд граф, — произносит кастелянша Дуода.
Секунду Алан молчит, словно ожидая, что ей ответит другой голос. Который больше никогда не прозвучит.
— Подойдите, — говорит граф Лаваса, — и я приму ваши клятвы и поклянусь в верности вам.
