— Ты спас мне жизнь, — произнес он. — Как мне вознаградить тебя?
— Сожгите это, — ответил Ивар. К нему подошел Зигфрид, утирая слезы. Эрменрих стоял, приоткрыв рот от удивления. — Вот и все, чего я прошу, ваше высочество. Просто сожгите.
Мальчика, который привел сбежавшую лошадь, отправили в деревню с новостями. Уичман приказал половине своих людей искать пропавших коней. Бедняга Бессмысленность — единственный пострадавший — умирал от потери крови. Зверь оторвал ему руку. Раненого решили не трогать, а лишь напоили вином, чтобы облегчить страдания. Остальные пытались вырвать золотые перья из трупа гигантской птицы, но им это не удалось — кровь золотого создания обжигала даже сквозь перчатки. Вскоре появились жители деревни с букетами цветов и флягами с элем.
Эккехард до сих пор не мог поднять руки, поэтому просто кивнул старухе, которая предложила ему зажженную лампу.
— Вы пострадали больше всех, — великодушно произнес он. — Пусть тот, кто потерял больше всего скота, поднесет огонь к зверю.
— Но никто не терял скота, милорд, — сказала она. — Просто эта тварь была такой страшной… Мы боялись, что она начнет охотиться на нас.
Эккехард потряс головой, словно не веря собственным ушам. Потом пожал плечами и послал Мило бросить лампу на труп с безопасного расстояния.
Пламя мгновенно охватило золотое тело. Бесполезность, который предпринимал очередную попытку выдрать перо, отскочил с громким воем.
— Ты точно в порядке? — спросил Эрменрих Ивара в четвертый раз.
Тот лишь пожал плечами. Зигфрид опустился на колени и зашевелил губами, читая молитву, по щекам его текли слезы.
Пламя взревело, и к небу стали подниматься клубы золотистого дыма. В нем Ивар разглядел и золотых львов, и серебряных оленей, которые поднимались по каменной лестнице, исчезая в небесах, в огне вертелись ярко-красные саламандры с голубыми глазами.
— Боюсь, мы совершили огромную ошибку, — прошептал он.
Люди Уичмана веселились, и, похоже, никто не видел ничего странного в густых клубах ароматного ладана. Внезапно среди победителей вспыхнул спор.
— Ты лжешь нам, старая ведьма! — Уичман возвышался над старухой, размахивая кулаками. — Признайся, ведь ты соврала, когда сказала, что тварь сожрала ваших дочерей. Вы спрятали их, я точно знаю — сам видел нескольких в лесу.
— Оставь их в покое, — вмешался Эккехард. Он сидел на земле, возле него суетились Мило, Болдуин и Удо, пытаясь снять с принца рубаху, не потревожив раненого плеча. — Какое право ты имеешь что-то требовать от них?
