Алан выступил вперед и опустился перед Генрихом на колени, как это делали «орлы» и как совсем недавно перед ним самим опускались слуги. Казалось, что с тех пор прошли годы. Алан почувствовал, что его роза снова ожила.
— Я буду верно служить вам, ваше величество, — произнес он.
3
Принц Эккехард увидел на дороге золотое перо. Один из грумов поднес его принцу, и тот воскликнул, показывая перо кузену:
— Ты видел что-нибудь подобное? Думаю, это чистое золото! Повезло, что я первым его увидел!
— Убери его от моего лица, — произнес Уичман, отпихивая руку Эккехарда. — От него воняет!
— Ничего подобного! — выкрикнул Эккехард, поднес перо к носу и глубоко вдохнул.
Он тут же закашлялся, а Уичман, улучив момент, выхватил перо у юного принца. По выражению его лица Ивар мог сказать, что Уичман заинтригован.
— Это мое! — возмутился Эккехард, откашлявшись.
— Конечно, маленький кузен, но сейчас моя очередь смотреть.
Уичман передал перо одному из своих приятелей, и оно пошло по рукам.
Отряд Уичмана не очень отличался от шайки бандитов с большой дороги. Эрменрих называл их лорд Безрассудство и его компаньоны — Глупость, Беспечность, Бесчувственность, Болтливость, Эгоизм, Безумие, Бесполезность, Бессмысленность, три брата Громобоя и шесть Пьяных Кузенов. Зигфриду не очень нравились эти клички, но когда Эрменрих изображал их, выходило очень похоже, так что даже Зигфрид, не одобряющий развлечений, не выдерживал и начинал хохотать.
— Это золото, — мудро заключил Громобой. — И, черт меня побери, хотел бы я увидеть птичку с такими перьями, а еще лучше девицу, наряженную в такую юбчонку!
Известный также как лорд Эддо, Громобой отличался тем, что мог думать только о женщинах.
— Не может быть, — возразил Глупость, который, как и все прочие товарищи Уичмана, был здоровенным детиной, родом из Саонии. — Золотых птиц не бывает.
— Слишком уж оно золотое, — произнес Бесполезность, выхватывая перо из рук Глупости. — Это вообще не птичье перо, а куманское. У них тоже есть крылья.
— Я не видел ничего подобного, — подытожил Уичман. — Но и мне бы хотелось взглянуть на такую птичку. Вот, отец Эккехард, — он с ухмылкой протянул перо своему младшему кузену, — может, такой образованный клирик, как ты, и сумеет изречь что-нибудь мудрое по этому поводу. О Боже! — тут же воскликнул он. Все повернулись и уставились на него. — Я забыл всех своих клириков в Генте!
Шутка уже приелась, но все его товарищи находили ее очень смешной.
