Ярость взвизгнула, Алан почесал ее за ушами, и она довольно заворчала. Но ведь гончие признали его хозяином. Куда же исчез Страх? Вернется ли он когда-нибудь?
Он провел рукой по каменной спине Ужаса. Проклятие превратило его в мраморную статую, и теперь вместе с Тоской он лежал в ногах окаменевшего хозяина. Стыд этого дня не коснулся его, ведь он раскаялся в своих грехах, и теперь его душа в Покоях Света. Алан твердо в это верил.
Горе стоял рядом. Алан кое-как поднялся на ноги и откинул волосы со лба.
Он снова был один, как и на суде, — один перед всеми.
И тут он увидел ее. Женщина стояла у дверей и выглядывала из-за колонны.
— Входите. Гончие не тронут вас.
Леди Хатумод подошла к нему.
— Вы принесли послание от нее? — жадно спросил он.
— Нет, милорд. — Она подошла поближе, склонила голову и сложила на груди руки, словно собиралась молиться. — Она отказывается говорить с вами. И не хочет вам ничего передавать.
— Тогда я пойду к ней! Разве справедливо, что герцогиня Иоланда так и не дала нам увидеться?
Она шагнула вперед и положила руку ему на локоть, словно пытаясь удержать его на месте. Потом отпрянула назад и покраснела. Она так и не решилась посмотреть ему в глаза.
— Нет, милорд. Пожалуйста, не делайте этого. Вы только испытаете еще большее унижение.
— Еще большее? Разве бывает большее унижение, нежели то, что я пережил вчера? — с горечью спросил он. — Таллия доверяла мне. Ей просто нужно понять, что я нисколько не виню ее в случившемся. Не ее вина, что герцогиня Иоланда увезла ее. Я уверен, что она вовсе не хотела уезжать.
— Прошу вас, милорд. — Казалось, леди Хатумод готова расплакаться, она так сжала руки, что пальцы побелели. — Не вините герцогиню Иоланду. И что бы вы ни думали, леди Таллия не хочет вас видеть. Если вы все же собираетесь поговорить с ней, вам придется или стоять под дверью, как нищему, или врываться в ее покои, подобно разбойнику.
— Но раз уж все дворяне считают меня сыном шлюхи, как это может мне повредить? — Алан оборвал себя. Он просто не мог поверить, что Таллия оставила его.
— Прошу вас, милорд, — тихо произнесла леди Хатумод. — Не надо страдать из-за женщины, которая вас не стоит.
— Что вы имеете в виду?
Он заметил слезу у нее на щеке.
— Таллия — испорченный сосуд. Господь через нее проверяет нашу веру.
Алан был слишком ошеломлен, чтобы ответить. Он никогда не предполагал, что леди Хатумод — не просто послушная компаньонка, последовавшая за своей любимой хозяйкой в Кведлинхейм.
