— Поднимите этот камень, — обратился дон Торрибио глухим голосом к своим мрачным товарищам, в масках и с факелами стоявшим вокруг девушки.
После некоторых усилий камень был поднят, и всеобщим взорам открылась темная пропасть, из которой на них пахнуло теплым зловонным воздухом.
— Но, — сказал дон Торрибио через минуту, — эта яма пуста!
— Да, та, которую вы ищете, еще ниже, — грустно ответила донья Луиза.
— Как еще ниже! — воскликнул он с ужасом.
— Этот склеп не достаточно глубок, случайно он может быть открыт, могут быть услышаны крики. Существуют еще два таких же склепа один под другим. Когда по какой бы то ни было причине игуменья решает навсегда вычеркнуть из списка живых одну из монахинь, то эту несчастную спускают в последний склеп, который называется Адом\ Там умирает всякий шум, всякое рыдание остается без эха, всякая жалоба напрасна. Ищите ниже, господа, еще ниже.
При этих словах дон Торрибио почувствовал, как холодный пот выступил у него на висках, волосы его встали дыбом, действительность казалась кошмаром. Преодолев волнение, охватившее его, он сошел в склеп по лестнице, прислоненной к одной стене; несколько разбойников в масках спустились вслед за ним.
После недолгих поисков они нашли камень, подобный первому, и отодвинули его. Дон Торрибио опустил в склеп факел.
— Пустой! — воскликнул он с ужасом.
— Ниже ищите, ниже, говорю вам! — глухим голосом ответила донья Луиза, остававшаяся наверху.
Дон Торрибио с бешенством стал искать камень следующего склепа. Не успели его отодвинуть, как он наклонился к отверстию, всунул в него факел и заглянул вниз.
— Вижу ее! Несчастная! — воскликнул он голосом, скорее похожим на рев зверя, чем на человеческий голос.
И, больше не медля, даже не рассчитав расстояния, он прыгнул в пропасть.
Через несколько минут он появился в зале, неся на руках безжизненное тело доньи Лауры.
— Назад, друзья мои! Назад! — крикнул он своим товарищам. — Не останемся ни одной лишней секунды в этой берлоге хищных зверей с человеческим лицом.
По его знаку один сильный разбойник схватил на руки бедную донью Луизу, и все бегом направились к монастырю. Скоро они вошли в келью игуменьи.
При виде их игуменья приложила все усилия, чтобы вырваться из веревок, связывавших ее; она извивалась, как ехидна, устремив бешеные, злобные взгляды на людей, разрушивших ее гнусные замыслы.
— Негодная! — воскликнул дон Торрибио, подойдя к ней со своей ношей и презрительно толкнув ее ногой. — Будь проклята! Наказание твое начинается, твоя жертва ускользает от тебя.
