Сад был обнесен живой изгородью, засажен фруктовыми деревьями, привезенными из Толедо в несколько приемов, и украшен прекрасными цветами. Вспаханные поля засеяли; две коровы и коза очутились в хлеве, две лошади на конюшне и несколько охотничьих и сторожевых собак на цепи в конурах неподалеку от птичьего двора, полного уток и кур.
Недоставало только мебели, но и ту, как только дом был достроен, немедленно доставили сюда вместе с бельем и посудой.
Мебель была простая, но прочная и могла служить долго.
Когда все работы были закончены, незнакомец, которого звали ньо Сантьяго Лопесом, собрал работников, поздравил их с успешным завершением дела, поблагодарил и отпустил с щедрым вознаграждением. Люди ушли, осыпая его благословениями, так они остались довольны.
После этого ньо Сантьяго обратился к старшему погонщику мулов с несколькими словами на языке, которого никто не понял, — позднее выяснилось, что это баскское наречие, — погонщики мулов ушли, в свою очередь, и незнакомец остался один.
Он принялся за осмотр своих владений и ежедневно отправлялся в долгие путешествия далеко по окрестностям; за две недели он узнал соседние горы на десять миль вокруг, как будто прожил тут целый век.
По прошествии этих двух недель ньо3 Сантьяго однажды утром, вместо того чтобы отправиться на обычную нескончаемую прогулку, взял ружье, свистнул собак и скорым шагом направился ко входу в долину.
Едва он успел поравняться с ущельем, выходившим на узкую тропинку, которая вела к равнине, извиваясь у подножия горы, как услыхал напев баскской песни, которую распевали во все горло, между тем как серебристый звон бубенчиков будто в такт вторил пению.
Вскоре погонщик, которого он отослал две недели назад, вероятно возложив на него важное поручение, показался на повороте тропинки.
Он гнал четырех навьюченных мулов. За ними не торопясь шли четверо путников.
Впереди была молодая женщина лет девятнадцати, не более, красоты замечательной, но бледная, слабая и с выражением лица грустным и болезненным.
Из трех остальных двое были рослые и дюжие мужчины, еще молодые, а третья — женщина лет двадцати трех, довольно хорошенькая и чрезвычайно свежая. Трое последних были слуги: один из двух мужчин, по имени Педро, — муж молодой женщины; другой же, Хуанито, — брат Педро и, следовательно, деверь служанки Пакиты.
Завидев этих людей, ньо Сантьяго бросился к ним навстречу.
Путники остановились с почтительным и радостным поклоном слуг, выросших в доме и сильно преданных своим господам.
