— А ты что ответила отцу?
— Ничего. Что же мне было отвечать на такое решительное объявление его воли? Я была ошеломлена, почти лишилась чувств и чувствовала, что не в состоянии произнести ни слова. С первых же его слов я по тайному безотчетному внушению предчувствовала или, вернее, угадала, что отец кончит разговор именем этого человека. Дон Хосе Ривас встал, долго смотрел на меня и вышел, не простившись, так же холодно, как вошел. Когда дверь затворилась за ним, я упала на пол без чувств; меня подняла моя кормилица. Прошел ровно месяц с тех пор, как произошел этот разговор между мной и отцом, Лилия.
— Что ты намерена сделать?
— Не знаю; одно только верно: я не буду женой этого человека.
— Но из-за чего же должен состояться этот брак? Как допускает его твой отец? Он ведь так гордится своим дворянским титулом!
Донья Эльмина горько улыбнулась.
— Отец разорился, Лилия, у него не остается, быть может, ни одного реала. Все его состояние теперь принадлежит дону Торибио. Понимаешь?
— О, это ужасно!.. Какая же надежда остается тебе?
— Господь! — вскричала Эльмина, воздев к небу умоляющий взгляд. — Господь! Он не оставит меня, когда нигде нет для меня опоры.
В эту минуту дверь отворилась, и вошла негритянка.
— Идет ваш отец, нинья, — сказала она, — с ним дон Торибио Морено!
— Ни слова! — грустно шепнула молодая девушка кузине, приложив палец к губам. — Ни слова, умоляю тебя, Лилия.
— Не унывай, Эльмина, — ответила та, целуя ее.
ГЛАВА IX. Дон Энрике Торибио Морено предстает в выгодном свете
Дон Хосе Ривас де Фигароа, волею Его Католического Величества, короля Испании губернатор города Картахены, был высок ростом, хорошо сложен, лет сорока восьми, хотя на вид казался годами пятью-шестью моложе; походку он имел величественную, обращение изысканное; черты его лица не блистали красотой, но отличались теми крупными правильными линиями, которые встречаются только у потомков древних родов; его живые черные глаза глубоко сидели в глазных впадинах и выражали высшую степень надменности, спеси и насмешливого презрения.
Личность, которая сопровождала дона Хосе Риваса и величала себя доном Энрике Торибио Морено, слывя за мексиканца, составляла с ним самый разительный контраст.
Черты самые простые; серые, постоянно моргающие глаза с морщинами по углам, напоминавшие глаза хищных ночных птиц; светло-русые, почти белокурые волосы; рост не выше среднего; неуклюжее и тяжелое телосложение придавало ему с первого взгляда вид скорее нормандского или бретонского матроса, чем испанского дворянина, но взгляд его был так тонок, такая природная сила угадывалась в его мускулах, что невольно следовало признать в нем человека недюжинного.
