— Да, да! — вскричали флибустьеры с рукоплесканиями. — На пристань!
— Благодарю, братья, и соглашаюсь, — просто ответил Медвежонок.
Он встал.
Все Береговые братья последовали его примеру.
Флибустьеры вышли из гостиницы «Сорванный якорь» и направились к пристани, медленно шествуя между двух рядов обывателей, увлеченных общим чувством воодушевления.
Достигли пристани.
Шлюпка с десятью гребцами качалась на волнах у пристани.
Начались прощания.
Капитан Железная Голова и Польтэ в последний раз пожали руку д'Ожерону и предводителям флибустьеров, между тем как Александр, слуга Медвежонка, сводил в шлюпку собак и кабанов, верных спутников капитана. Умные животные вмиг улеглись под скамьями.
Медвежонок и Польтэ сели в шлюпку и отчалили.
Ветер был свежий, море — неспокойно; несколько тучек быстро скользили по синему небу, испещренному яркими, как бриллиантовая пыль, звездами; от почти полной луны исходило бледное сияние.
Гребцы, нагнувшись над веслами, менее чем за четверть часа преодолели расстояние до корабля, стоявшего на большом рейде.
Со шканцев шлюпку окликнул и узнал вахтенный, и она пристала к кораблю со стороны штирборта.
Пьер Легран, лейтенант фрегата, почтительно ждал своего командира у самого трапа, а когда тот поднялся, немедленно скомандовал, чтобы ему отдали честь.
Едва Медвежонок ступил на палубу своего корабля, как осмотрелся вокруг пытливым взглядом, потом задумчиво поглядел на городские огни и спросил:
— Мы готовы?
— Все готово, — ответил Пьер Легран.
Капитан поднялся на шканцы, с минуту изучал небосклон и, приложив к губам рупор, скомандовал могучим голосом, слышным во всех уголках корабля:
— По местам!
Словно по волшебству появились из всех люков загорелые, выразительные лица матросов, которые мигом очутились на палубе и покрыли бегучие снасти.
По команде десятки людей налегли на рукоятки брашпиля и разом освободили якорь.
Команда за командой были исполнены с необычайным искусством и быстротой.
Судно величественно повернулось и заскользило по волнам.
Тогда капитан спустился вниз и передал рупор своему лейтенанту.
Спустя двадцать минут флибустьерское судно рассекало мрак, словно призрак.
Хотя в открытом море ветер был свеж, однако не настолько, чтоб нельзя было им воспользоваться. Судно легко шло под несколькими парусами.
Свисток созвал экипаж на молитву.
Флибустьеры отличались особой богомольностью. Общая молитва происходила на их судах утром и вечером; лейтенант читал ее, а матросы повторяли за ним. Нередко флибустьеры с пением псалмов, как тигры, схватывались с неприятельскими судами на абордаж.
