— Как только деньги окажутся у меня в руках, солдатам будет возвращена свобода.
— Разве вы не верите моему слову? — надменно вскричал испанец.
— Напротив, но предпочитаю деньги; давайте пиастры — получите солдат.
— Не устроить ли нам этого дела между собой, брат? — в свою очередь вмешался Медвежонок.
— То есть как же это?
— Если ты будешь согласен, то я поручусь за этого господина.
— Ты с ума сходишь; тебя обманут.
— Ба! Велика важность.
— Как хочешь, если так, но я умываю руки.
— Позвольте, сеньор кабальеро, — перебил испанец, — благодарю вас за предлагаемое поручительство, но я не принимаю его. Я докажу вашему товарищу, что больше доверяю ему, чем он мне.
С этими словами он вынул из камзола футляр.
— Вот, — продолжал он, — несколько бриллиантов, которые мне удалось скрыть от флибустьеров. Оставьте их у себя, сеньор кабальеро, и отдайте тому, кто привезет условленную сумму.
Польтэ открыл футляр и рассмотрел бриллианты взглядом знатока.
— Тут больше чем на миллион, знаете вы ли это? — спросил он.
— Их стоимость — четыреста тысяч пиастров, — холодно ответил испанец.
— И вы доверяете их мне?
— Почему же нет? Я полагаюсь на вашу честь.
— Возьмите назад ваш футляр, — заявил, возвращая его, Польтэ, пристыженный уроком, — пленники свободны. Вы пришлете выкуп, когда вам угодно.
— Хорошо. Благодарю, — просто сказал испанец. Спустя минуты две дамы садились на лошадей и бывшие пленники, молча раскланявшись с Береговыми братьями, отправлялись в путь, предшествуемые слугой буканьера.
Проезжая мимо капитана, донья Эльмина слегка наклонилась в седле и прошептала одно слово:
— Recuerdo!6
Капитан молча и почтительно поклонился, после чего следил глазами за небольшой вереницей удалявшихся путников, пока те не скрылись из виду. Когда же испанцы наконец исчезли за поворотом извилистой тропы, флибустьер подавил вздох и в глубокой задумчивости направился к своим товарищам.
В тот же вечер слуга Польтэ вернулся с пятью тысячами пиастров — сумма, ровно вдвое превышающая оговоренный выкуп.
На другое утро Тихий Ветерок и Железная Голова, дружелюбно простившись с буканьером, возвратились в Пор-Марго.
Недели, месяцы, год и наконец другой миновали, а капитану, несмотря на все поиски, не удалось добиться каких-либо известий о донье Эльмине; характер его, и без того мрачный по природе, стал еще более замкнутым. Исчезла надежда, хотя и слабая, которую он лелеял до той поры.
Донья Эльмина забыла его! Однако не она ли шепнула ему, при расставании нежное, исполненное таких пленительных обещаний слово:
