Но это не устрашило миссионера. Будучи слишком слаб, чтобы сесть на лошадь, так как недавно полученная им рана только начала заживать, он мужественно, подобно первым отцам Церкви, пешком предпринял это путешествие, которое и верхом совершить невероятно трудно.
Но человеческие силы имеют границы, которых нельзя переступить. Несмотря на всю свою твердость, отец Серафим вынужден был сознаться, что взял на себя задачу, для выполнения которой был еще слишком слаб.
Однажды вечером, изнуренный лихорадкой и усталостью, он упал у порога индейской хижины, обитатели которой подняли его и стали за ним заботливо ухаживать.
Этих индейцев, наполовину цивилизованных и давно принявших христианство, приводило в отчаяние расстроенное состояние здоровья достойного священника. Поэтому, пользуясь его почти бессознательным состоянием, они маленькими переходами перевезли его в Техас.
Когда отец Серафим, благодаря своей молодости и крепости телосложения, восторжествовал наконец над болезнью, которая уже более месяца держала его прикованным к постели между жизнью и смертью, то он был чрезвычайно изумлен, обнаружив себя в Гальвестоне 6, в доме епископа, управлявшего миссией.
Почтенный прелат употребил все свое влияние, чтобы добиться от миссионера согласия не возвращаться немедленно в прерию, а, наоборот, сесть на корабль, готовый к отплытию в Гавр 7 и ожидавший только попутного ветра, и отправиться на родину для поправки своего слабого здоровья.
Отец Серафим с крайне тяжелым чувством повиновался епископу.
Итак, миссионер отправился во Францию, но твердо решил возвратиться, как только это будет возможно. Плавание из Гальвестона в Гавр прошло благополучно. Через два месяца после отплытия из Гальвестона отец Серафим высадился в Гавре и ступил на родную землю, испытывая волнение, которое могут понять только люди, долгое время скитавшиеся на чужбине.
Попав так неожиданно во Францию, миссионер воспользовался случаем, чтобы навестить свою семью, которую он уже не рассчитывал когда-нибудь увидеть. Родные приняли его с тем большей радостью, что точно так же, как и он сам, потеряли надежду на его возвращение на родину.
Трудно представить себе, как тяжела жизнь миссионеров. Только тот, кто видел их во время несения ими своей службы, может оценить, сколько святого самоотречения и истинного мужества таится в этих простых и действительно добрых людях, которые целиком посвящают свою жизнь, без надежды на награду, святому делу просвещения индейцев. Почти всегда они в конце концов падают жертвами своего долга в каком-нибудь глухом уголке прерии. А те немногие, которым удается выдержать эту жизнь в течение пяти или шести лет, возвращаются на родину преждевременно состарившимися, бессильными, зачастую почти ослепшими, и вынуждены бывают влачить жалкое существование среди людей, которые их не признают и чаще всего на них попросту клевещут.
