– Хорошо ли вы ездите верхом, отец мой? – обратился он к аббату.
– Не особенно, – откликнулся тот. – Но ты не заботься обо мне, дитя мое.
– Отец мой, я ни за что не покину вас. Мы или спасемся, или умрем вместе. Только об одном вас прошу: предоставьте себя в распоряжение вашей лошади, ухватитесь крепче за шею. Об остальном не беспокойтесь.
– Это не особенно трудно исполнить! – с улыбкой ответил миссионер.
– Ну, если вы мне это обещаете, то увидите, какую мы выкинем штуку! Да полно тебе дрожать, Фраскито! – со смехом заключил юноша. – Трус ты несчастный!
– И вовсе я не трус, – возразил пономарь. – Просто мне страшно, да и, правду сказать, есть из-за чего!
– Ну-ну. Смотри! Да держись за меня покрепче.
– Уж будьте покойны!
Карденио взял два факела, зажег и, помахав ими в воздухе, чтобы они хорошенько разгорелись, бросил их один направо, другой налево.
– А Сантьяго! Аделанте! Сантьяго!
При этом возгласе, хорошо знакомом всем мексиканским лошадям, оба мустанга бросились вперед. Как метеоры, промчались они среди ошеломленных койотов и понеслись дальше, с легкостью перескакивая через рвы, ямы и потоки. Это была бешеная скачка, причем темнота ночи, раздвигаемая факелом, который держал Карденио, придавала ей нечто фантастическое. Вой волков, похожий на дьявольский хохот, не прекращался.
– Вперед, вперед! – отчаянно повторял юноша, понукая лошадей; страх придавал им силы, и они мчались по саванне.
– Я не могу ехать дальше, – вдруг с усилием вымолвил аббат. – Меня оставляют последние силы…
– Мужайтесь! Еще несколько минут! – отвечал Карденио. – Но у меня нет больше сил!
– Ради Бога, потерпите еще минуту, и мы будем спасены! В это время они перебрались через довольно широкую реку и взобрались на высокий холм.
– Стой! Живо с лошадей! – закричал Карденио. Лошади остановились, и аббат опустился почти без чувств на землю.
Между тем звери, мчавшиеся за ними по равнине, все приближались. Их собралась уже огромная стая.
Не теряя ни секунды, Карденио схватил лассо, сплетенное из кожаных ремней, и, ловко метнув его вверх, зацепил за толстый сук огромного дерева, под которым остановились путники. Из петли на другом конце лассо он сделал нечто вроде сиденья, куда и устроил аббата, все еще не пришедшего в себя.
– Тащи! – крикнул юноша, обращаясь к пономарю.
Тот повиновался, от страха не вполне сознавая, что делает. Благодаря его помощи Карденио удалось поднять миссионера к толстой ветви. Приказав Фраскито не выпускать из рук лассо, юноша уцепился руками и ногами за лианы, обвившие ствол дерева, и быстро добрался до аббата. Устроив среди ветвей нечто вроде постели, он уложил туда миссионера и для большей безопасности привязал его к дереву. Затем, воспользовавшись освободившимся лассо, Карденио спустился на землю.
