Валентин провел в пустыне значительную часть жизни и не раз сталкивался с индейцами. Но и ему не приходилось быть свидетелем такого страшного возбуждения и упорства. Обыкновенно краснокожие выдерживают только первый натиск, а затем, убедившись в неизбежности поражения, немедленно стараются спастись бегством. Но теперь дело обстояло совершенно иначе. Несмотря на всю безвыходность положения, они ни за что не хотели бросить оружия.
Граф, сражавшийся в рядах своих товарищей, все время старался приблизиться к Микскоатцину, совершавшему чудеса храбрости и выделявшемуся среди индейцев на своей вороной лошади. Вдохновляемые его примером, индейцы дрались так, что борьба грозила затянуться на очень долгое время. Но всякий раз, когда Луи успевал добраться до вождя и хотел на него броситься, толпа сражающихся оттесняла его от Микскоатцина.
Сашем тоже употреблял все усилия, чтобы вступить в поединок с графом, с которым хотел помериться силами. Вождь был уверен, что смерть дона Луи нагонит панический ужас на бледнолицых и даст ему возможность выиграть сражение.
Наконец, как будто по общему согласию, белые и индейцы отступили немного назад, готовясь к решительному столкновению. В этот момент вождь и граф внезапно столкнулись лицом к лицу.
Оба врага окинули друг друга уничтожающим взглядом и ринулись в схватку.
У противников не оказалось с собой огнестрельного оружия; сашем потрясал своим ужасным кастетом, в руках графа была шпага, окровавленная по самую рукоять.
— Наконец! — вскричал граф, взмахнув оружием.
— Лживая бледнолицая собака, — насмешливо ответил индеец, — я сниму с тебя скальп, и он будет служить украшением моего жилища.
Противники находились всего в двух шагах друг от друга — каждый ждал только удобного момента для нападения.
При виде вождей, готовых вступить в единоборство, остальные сражающиеся устремились вперед, чтобы помешать этой схватке и снова начать прерванное сражение, но дон Луи повелительным жестом приказал товарищам не вмешиваться в поединок. Авантюристы остались на своих местах.
Микскоатцин, пораженный доблестным и благородным поступком графа, сделал то же самое.
И краснокожие остались на своих местах.
Победа решалась поединком между доном Луи и сашемом.
Враги мгновенно приготовились к поединку. Не прошло и нескольких секунд, как вождь неожиданно заставил свою лошадь сделать прыжок вперед. Граф ждал его, не трогаясь с места. Когда индеец приблизился к нему почти вплотную, Луи движением быстрым, как мысль, схватил лошадь вождя за ноздри, та с жалобным ржанием поднялась на дыбы, но граф с поразительной ловкостью и проворством успел вонзить свою шпагу в горло индейца. Поднятая кверху рука вождя сразу опустилась, глаза его широко раскрылись, и целый поток крови хлынул из раны. Микскоатцин слабо вскрикнул и скатился на землю, корчась в предсмертных судорогах.
