Генерал Гверреро, сильно напуганный реакцией французов на коварное предложение мексиканского правительства, которое он привез с собой, однако, скоро убедился, что нашел в лице графа строгого защитника от любых насильственных действий со стороны его возмущенных товарищей. Уверенный в своей личной безопасности, дон Себастьян решил нанести последний удар.
— Senores caballeros, — сказал он льстивым тоном, — позвольте несколько слов…
Услыхав подобную просьбу, авантюристы снова заволновались, но граф сумел предотвратить надвигавшуюся грозу.
— Говорите, генерал, — ответил он.
— Господа, — сказал генерал, — мне остается добавить немного: граф Пребуа-Крансе познакомил вас с предложениями мексиканского правительства, но он ничего не сказал о том, какие последствия ожидают вас в случае отказа подчиниться правительственным требованиям.
— Вы правы, мсье, я этого не знал. Будьте добры сообщить их нам.
— Неприятный долг, но я должен его исполнить, принимая во внимание ваши собственные интересы.
— К делу, к делу! — вскричали авантюристы.
Генерал нерешительно развернул бумагу и слегка дрожащим голосом прочел следующее: «Граф Пребуа-Крансе и все его товарищи, оставшиеся ему верными, будут считаться разбойниками, лишатся покровительства закона, подвергнутся военному суду и будут расстреляны в течение двадцати четырех часов».
— Вы кончили, мсье? — холодно спросил граф.
— Да, — запинаясь, ответил генерал.
По знаку графа обе бумаги, заключавшие предложения правительства и его угрозу, прибили гвоздями к стволу дерева.
— А теперь, мсье, ведь вы исполнили свое поручение, не так ли? Или вы хотите что-нибудь добавить?
— Я хочу выразить свое сожаление, senor conde…
— Остановитесь, генерал! Если бы я на самом деле являлся разбойником, как вам было угодно меня окрестить, то легко мог бы захватить вас со всей вашей свитой и отомстить. Но что бы вы ни говорили, ни я, ни мои подчиненные никогда не станем разбойниками. Мы никого не задерживаем. Но прошу вас не медлить.
Генерал не заставил повторять приглашения несколько раз. Уже два часа он чувствовал, что его жизнь висит на волоске, поэтому сейчас же отдал распоряжение готовиться к отъезду.
В эту минуту Анжела выделилась из группы женщин, среди которых до сих пор стояла, оставаясь незамеченной. Она вышла вперед, величаво закутавшись в свой ребосо, и гордо окинула мрачным взглядом присутствующих.
— Стойте, — произнесла девушка твердым и повелительным голосом. Все замолчали и удивленно посмотрели на говорившую.
