— Ну, что же? — спросил его граф. — Чем вызваны эти крики?
— Сеньор, — сказал дон Корнелио, с трудом продолжая свою речь, — генерал Гверреро просит разрешения войти в крепость для свидания с вами. С ним его дочь, несколько дам, человек десять офицеров и большая свита.
— Добро пожаловать, наконец-то он признал нужным установить нормальные отношения.
Дон Корнелио отправился передать часовым распоряжение графа, и скоро блестящая кавалькада во главе с генералом Гверреро въехала в ворота миссии.
Генерал был бледен, брови нахмурены, нетрудно было догадаться, что в глубине его сердца бушевала целая буря гнева, которую он сдерживал лишь с большим усилием.
Авантюристы, гордо закутавшись в лохмотья, расположились небольшими кучками в разных местах двора. Они с нескрываемым презрением смотрели на этих блестящих и разодетых, но в то же время пустых и тщеславных офицеров мексиканской армии.
Граф сделал несколько шагов навстречу гостю и элегантно приподнял шляпу.
— Добро пожаловать, генерал, — произнес он своим приятным голосом, — я счастлив видеть вас у себя.
Генерал не позаботился поднести даже пальца к своей украшенной султаном шляпе. Он быстрым движением остановил лошадь в двух шагах от графа и гневно воскликнул:
— Вы заперлись, точно в крепости, вокруг вашего лагеря стоят часовые и разъезжают патрули, как будто вы командуете настоящей армией.
Граф закусил губу, стараясь сдержать порыв негодования, и спокойно ответил:
— Генерал, мы на самой границе прерий, где наша безопасность зависит только от бдительности. Конечно, я не командую целой армией, но я отвечаю за жизнь людей, находящихся под моим началом. Прошу вас, генерал, сойти с коня, чтобы нам удобнее было обсудить вопросы, которые привели вас сюда.
— Я этого не сделаю, senor caballero, до тех пор, пока вы не объясните мне своего странного поведения.
Голубые глаза графа засверкали таким блеском, что генерал невольно отвернул голову.
Разговор происходил под открытым небом, в присутствии Французов, привлеченных прибытием гостей. Терпение авантюристов начинало истощаться, и глухой ропот слышался из их рядов. Граф одним жестом успокоил бурю. Мгновенно воцарилось гробовое молчание.
— Генерал, — заявил граф, стараясь быть сдержанным, — ваши слова чересчур суровы. С самого прибытия в Мексику я поступал так лояльно, что ваше отношение кажется мне очень несправедливым.
— Все это вздор, сеньор! — возбужденно вскричал генерал. — Французы любят льстить, когда нужно ввести в заблуждение. Но я сумею заставить вас говорить правду. Потрудитесь оставить свои увертки.
