Впрочем, было довольно свежо, и трое путников, расположившихся у костра, разведенного ими среди развалин, отогревались с видимым удовольствием.
Кровавый отблеск пламени играл на их суровых лицах, костюмы же были настолько странны, а окружающая обстановка настолько внушительна, что художник с радостью воспользовался бы этой группой как темой для картины.
На небольшом расстоянии позади костра четыре спутанных лошади с большим аппетитом кормились приготовленным для них месивом, между тем как их хозяева заканчивали свой скромный ужин, состоявший из ломтя дичины, нескольких кусочков сушеного мяса и маисовых лепешек; приправой ко всему служила простая вода, в которую было подмешано немного вина для устранения ее жесткости.
Граф Луи, Валентин и дон Корнелио — а это были именно они — ели с настоящим охотничьим аппетитом, не теряя ни минуты времени даром, однако легко было заметить, что наши герои чем-то не на шутку озабочены. Они беспрестанно оглядывались по сторонам, стараясь пронизать глазами спустившиеся на землю сумерки. Нередко правая рука с куском говядины останавливалась на половине дороги ко рту, а левая инстинктивно нащупывала лежавшее сбоку ружье. Вытягивая шеи, охотники внимательно прислушивались к самому незначительному шуму, анализируя малейший шорох в бесчисленном множестве звуков, порождаемых великой американской пустыней: всякий имеет свою причину и служит безошибочным предупреждением для человека, научившегося их понимать.
Ужин скоро закончился.
Дон Корнелио схватился было за свою харану, но, заметив предостерегающий жест Луи, опять положил ее на место, завернулся в сарапе и расположился прямо на голой земле.
Валентин сидел у костра, глубоко задумавшись, Луи поднялся со своего места и, прислонившись к стене, зорко глядел по сторонам.
Прошло довольно много времени, в течение которого никто не произнес ни одного слова.
Луи снова сел возле охотника.
— Странно… — проговорил он.
— Что именно? — рассеянно спросил Валентин.
— Продолжительное отсутствие Курумиллы. Вот уже три часа, как он нас покинул, не объяснив причины своего ухода, и до сих пор его нет.
— Неужели у тебя зародилось подозрение на его счет? — с горечью заметил Валентин.
— Брат, — возразил Луи, — ты заблуждаешься. Я далек от мысли подозревать Курумиллу, но его отсутствие меня беспокоит. Я искренне расположен к вождю, и меня волнует все, что может причинить ему вред.
— Курумилла осторожен, он превосходит других индейцев хитростью, и если его до сих пор нет, будь уверен — существуют на то свои причины.
