Нам с Кэрри доктор предоставил большую спальню с двумя кроватями, четыре высоких окна выходили на юг, два — на восток. Мы с Крисом смотрели друг на друга с тайной болью: впервые за долгое время нам предстояло спать в разных комнатах. Я не хотела разлучаться с ним и оставаться на ночь с одной только Кэрри, без его защиты. Мне показалось, доктор почувствовал, что он лишний, потому что он, извинившись, направился к дверям холла. Только тогда Крис заговорил.
— Мы должны быть очень осторожны, Кэти. Нельзя, чтобы он заподозрил…
— Подозревать нечего. Все кончено, — ответила я, не глядя ему в глаза, втайне надеясь даже теперь, что это никогда не кончится.
О, мама, что ты наделала, заперев нас четверых в одной комнате, и мы там взрослели, ты же знала, чем это кончается!
— Нет, — прошептал Крис. — Поцелуй меня, спокойной ночи, и пусть тебя не кусают клопы.
Он поцеловал меня, я поцеловала его и все. Со слезами на глазах я смотрела, как мой брат спускается в холл, не сводя с меня глаз.
В нашей комнате Кэрри устроила мне дикий рев.
— Я не могу спать ни на какой узкой кровати одна! — вопила она. — Я упаду! Кэти, почему эта кровать такая узкая?
Это кончилось тем, что Крис и доктор вернулись, убрали тумбочку, разделявшую две наши кровати, и сдвинули их так, что получилось одно широкое ложе. Это чрезвычайно обрадовало Кэрри. Но день за днем щель между кроватями расширялась, и однажды я проснулась от того, что одной рукой и одной ногой провалилась в щель, а Кэрри уже и вовсе была на полу.
Мне нравилась комната, в которой Пол нас поселил: бледно-голубые обои, шторы в тон, голубой ковер. У каждой из нас было по креслу с лимонно-желтыми подушками, мебель была белая, в античном стиле. Такую комнату хочется иметь каждой девушке. Ничего мрачного, никаких картин с изображением преисподней на стенах. Ад был во мне, он возникал, когда я слишком часто вспоминала о недавнем прошлом. Если бы мама захотела, она смогла бы найти другое решение! «Она не должна была запирать нас! Проклятая судьба! Это все жадность, скупость… И Кори в могиле из-за ее слабости!»
— Забудь об этом, Кэти, — сказал Крис, когда мы опять прощались на ночь.
Я ужасно боялась рассказать ему о своих подозрениях. Склонив голову к нему на грудь, я прошептала:
— Крис, то, что мы делали — очень большой грех, да?
— Больше этого не случится, — сурово сказал он, вырвался и почти бегом устремился вниз, в холл, словно боялся, что я побегу за ним.
