Их отношения спотыкались, садились на мель, снова возрождались, когда и тот и другой предпринимали отчаянную попытку не смотреть правде в глаза. Он достаточно часто оплодотворял ее, чтобы она родила ему двух или даже трех детей, но она была не из тех женщин, которых легко обвести вокруг пальца. И однажды ночью, переполненный стыдом и отчаянно нуждавшийся в понимании с ее стороны, Фергус совершил последнюю и решительную ошибку, рассказав о том, что было в Кембридже. С этого момента он для нее перестал существовать как мужчина. Они вместе появлялись на людях, по взаимному согласию брак решено было сохранить до их смертного часа ради соблюдения внешних приличий. На самом же деле их отношения превратились в спектакль, разыгрывавшийся ею с жестокостью и презрением, а им — с пристыженностью и унижением. О первом ее любовнике он не знал. Он бы предпочел никогда и не узнать, но она почуяла это и с удовольствием сообщила сама. В то время их младшему сыну исполнилось три месяца. Она тут же поняла, о чем он хочет спросить, и расхохоталась ему в лицо. Фергус не мог забыть, как она смеялась.
— Сколько времени все это продолжалось? Джулиан — твой сын или, может быть... подожди, и тогда посмотрим, согласен? Черт бы меня побрал, я и сама точно не знаю.
Он положил щетку на место и пригладил волосы ладонью. Они начали редеть на макушке, и он чувствовал под ними кожу. Кто бы ни был этот человек, он раскрыл ей секретную информацию.
Одно это считалось серьезным нарушением правил безопасности.
— Маргарет, — сказал он. — Кто бы ни сказал тебе про расследование Лодера, он не имел никакого права делать это. Ты ведь понимаешь?
— Ну конечно. — Она вышла из ванной, высокая, элегантно одетая женщина со светлыми волосами, с почти металлическим белым оттенком, потому что она рано начала седеть. У нее были пронзительные голубые глаза — большие, с нависшими веками, умело подведенные. В свои сорок пять лет она выглядела неотразимой. Через десять лет она станет внушительной матроной, прекрасно выглядящей в роли Ее превосходительства жены посла.
— Он поступил очень скверно, — бросила она. — Подай-ка мне сумочку, пожалуйста.
— Я хочу знать, кто это сделал. — Чтобы произнести эту фразу, ему понадобилось мужество, а она подняла на него брови, разыгрывая крайнее удивление.
— Зачем это тебе? Ты же доставишь этому человеку неприятности.
— Я приму меры, чтобы он больше не разбалтывал служебные тайны, — сказал Стефенсон. — Меня заботит только это.
