— Милая Эмма! Из нее выйдет отличная директриса. Школа сохранит имя и наследие мисс Гренвилл.
— Она спрашивает, не захочешь ли ты взять место учительницы.
— Так вот о чем ты не собиралась упоминать! — Письмо, выпало из рук Александры.
— Только до тех пор, пока тебе не понадобится новое место. Оно понадобилось раньше, чем я думала, зато и поиски не затянутся.
Снаружи раздался стук, и тут же в дверь заглянул дворецкий.
— Что, Тиммз?
— Прошу меня извинить, миледи, но лорд Килкерн настаивал. Мне пришлось проводить его в библиотеку.
У Александры екнуло сердце.
— Лорд Килкерн? — Виктория искоса глянула на подругу. — Передайте, что я сейчас буду.
— Миледи, он желает переговорить с мисс Галлант. По его словам, дело не терпит отлагательства.
— Лекс!
— Думаю, мне лучше с ним увидеться. Спасибо за все, Лисичка, и… Нет, не говори ни слова!
— Мне пойти с тобой?
— Не нужно. Я как-нибудь справлюсь с лордом Килкером. — Александра невесело усмехнулись.
— Если что, я рядом.
Александре представилось, как изящная хрупкая Виктория, врываясь в библиотеку, колотит высокого, широкоплечего Люсьена по груди, и в итоге ей пришлось сдерживать истерический смех всю дорогу до библиотеки, куда ее проводил безмолвный Тиммз.
Люсьен стоял посреди просторной, чуть мрачноватой комнаты и неотрывно смотрел на дверь. Один взгляд на него заставил Александру поспешно отослать дворецкого. Лицо Люсьена, казалось, состояло из одних резких углов, рот был сжат в тонкую линию, взгляд серых глаз выглядел более пронизывающим, чем когда-либо.
— Я пришел принести вам свои извинения, — сказал он голосом, лишенным всякой выразительности.
— И-извинения?
— Да. Мне не следовало забывать, что вы вошли в мой дом в качестве гувернантки и компаньонки. Можете быть уверены — впредь это не повторится.
Голос Люсьена оставался бесстрастным, но его поза выражала такое внутреннее напряжение, что было совершенно ясно: он никогда и никому еще не приносил своих извинений. Это не явилось для Александры сюрпризом, она отчасти уже была знакома с лучшей, более благородной стороной натуры лорда Килкерна, о которой сам он обычно отзывался пренебрежительно. Именно врожденное благородство заставляло его снова и снова вставать на ее защиту, благодаря ему Люсьен смирял свой крутой нрав, и Вирджил раз за разом уходил с поля боя почти невредимым.
— Как ты… вы узнали, что я здесь? — спросила она, чтобы выиграть время.
— Леди Виктория Фонтейн — единственная из ваших подруг, о ком вы когда-либо упоминали. Вы вернетесь в Балфур-Хаус?
