Она расстегнула остальные пуговицы, и его панталоны упали на пол.
Она не смогла удержаться и, оторвавшись от его губ, посмотрела вниз. Легкая поросль темных вьющихся волос на груди сужалась на его плоском мускулистом животе, притягивая взгляд еще ниже.
В двадцать четыре он был красив. В тридцать стал совершенно неотразим — настоящий мужчина атлетического сложения с четко обрисованными чертами лица и проницательным умным взглядом.
Джорджиана дотронулась до теплой гладкой кожи мужской плоти, и его мускулы напряглись. Осмелев от сознания, что Тристан стоит совершенно голый, а на ней все еще шелковая сорочка, она обхватила его рукой. Медленно гладила, пока он неподвижно не встал перед ней, прекрасный, словно изваянный из мрамора, но теплый, живой и мощный.
— Тристан, — прошептала она, глядя в блестевшую голубизну его глаз, — я, кажется, еще не совсем раздета.
— Это не беда.
Он опустил с плеч бретели ее сорочки и осторожно потянул вниз. Джорджиане пришлось помочь ему спустить сорочку с талии, и она упала к ее ногам.
Он погладил ее ключицы, затем обвел ладонями ее груди и соски.
— Я тоже помню тебя, — прошептал Дэр, приникая к ее левой груди.
У Джорджианы перехватило дыхание, только столбик кровати, о который она опиралась, не позволил ей опуститься на пол. Тристан чуть прикусил ее сосок, и у нее подкосились ноги.
Тристан подхватил ее, поднял и поднес к середине кровати. Откинув одной рукой простыни, Дэр опустил ее на середину мягкого ложа и лег рядом. Ее тело напряглось от все возрастающего возбуждения, она знала, что будет дальше. Он продолжал губами ласкать ее грудь, а его руки скользили по ее животу, опускаясь все ниже. Он проник пальцем внутрь ее, и она вздрогнула.
— Ты меня хочешь? — снова целуя ее, тихо спросил он. — Ты хочешь меня там, внутри?
— Да, я хочу тебя.
Удовлетворение и желание смешались в его взгляде.
— А я не думал, что захочешь.
Тристан раздвинул ее ноги и прижался к ней.
— У тебя никого не было, кроме меня, или был? — спросил он, приподнимаясь на руках и снова целуя ее.
— Никого.
В прошлый раз он был терпелив и нежен. Сегодня же не сдерживал себя, и она выгнулась навстречу ему, когда он входил в нее. Джорджиана вскрикнула, но не от боли, а от наслаждения. Тристан зажал ей рот поцелуем, заглушая стоны. От ритма его движений качалась кровать, как будто они вдвоем исполняли какой-то экзотический танец.
Желание внутри ее становилось невыносимым, ей казалось, что оно убьет ее. Джорджиана впилась пальцами ему в плечи, вжимаясь в него, чтобы слиться с ним, чтобы сгореть вместе в охватившем их пламени страсти.
