Эпизод 3
Вениамин Передреев.
Кондуктор Передреев стоял на табуретке посреди собственной квартиры и тщательно намыливал веревку. Засиженная мухами люстра была заблаговременно снята с крюка и определена на продавленное кресло. Убедившись, что веревка намылена хорошо и петля затягивается превосходно, Передреев прикрепил второй конец к крюку и, как следует, подергал, проверяя на прочность. "Ну, вот и все, - печально подумал кондуктор, глядя на раскачивающуюся у его слегка обвисших усов петлю с розовым мыльным орнаментом, - вот так и оборвется моя жизнь, не дотянувши до сорока восьми..." Вениамин решил, что на последок не мешало бы выпить водочки, а то когда ещё случай представится. Он осторожно слез с табуретки и, бросив взгляд на петлю, побрел на кухню.
Огромный рыжий, вечно голодный кот Чубайс сидел на подоконнике, осоловело таращась в окно. Вениамин подумал, что кота, каким бы он паскудным не был от самого своего рождения, покормить напоследок все-таки нужно. Вениамин извлек из холодильника банку бычков в известном соусе, и у котяры мигом пробудился интерес к хозяину.
- Уа-а-а-а! - взвыл он, тяжело прыгая на стол.
Передреев поднял по привычке руку, чтобы смести домашнего питомца на пол, но передумал, ведь Чубайс был единственным существом, делившим с Вениамином последние часы жизни. Вениамин открыл банку и поставил перед котом. Издавая низкое утробное рычание, Чубайс набросился на бычков, а Передреев открыл, купленную специально в честь самоубийства, хорошую водку, и налил полный стакан.
- Эх, Чубайсик, - сказал Передреев, смахивая случайную слезу, - вот так-то все и бывает.
Так как кондуктор вешался впервые, он не знал, какие именно слова следует произносить в подобной ситуации, поэтому молча выпил полстакана. Закусив сухим соленым огурцом, давно скончавшимся в тарелке, Вениамин глубоко вздохнул, и в его душе всколыхнулось щемящее, непреодолимое желание хоть с кем-нибудь кроме кота разделить остаток своей жизни. Поговорить с кем-то, сказать кому-нибудь, что есть на свете такой человек Вениамин Передреев и что скоро его не станет не этом свете. На глаза Вениамина навернулись слезы и, открыв дверь балкона, он вышел к людям. С его третьего этажа виднелась узкая полоска тротуара и вечно шумящая дорога с двухсторонним движением. Сбоку, на тротуаре, присоседилась куцая автобусная остановка и две круглосуточных палатки, вокруг которых днем и ночью роились алкоголики всех видов и мастей.
