Закончив медучилище и едва не женившись на однокурснице (благо, мама вовремя спасла Алешеньку), он получил вожделенный диплом стоматолога-дантиста и, страшно напившись с другими выпускниками, зачем-то сбрил волосы на висках. Когда мама, на утро, увидела опухшего и синего Батю с прической-пальмой на голове, она ругалась долго и громко, вызывая боль в похмельных Алешиных мозгах. Пришлось сделать стрижку под Котовского и ждать, пока волосы отрастут заново - бритоголовый дантист ничего, кроме вполне обоснованного ужаса у пациентов вызвать не мог.
Пока Батя сидел дома и обрастал, мадам Великанова времени попусту не теряла. Накопленных средств должно было хватить на аренду частного кабинета - хрустальной мечты мадам. Насчет столицы мама не обольщалась и разведку боем повела по Подмосковью. В небольшом городке, недалеко от Орехово, в дышащем на ладан санатории, кабинет был снят и оборудован в кратчайшие сроки.
К моменту полной готовности кабинета к эксплуатации Батя оброс и сделал достойную стоматолога прическу, вот только его восемнадцатилетний вид, рост, телосложение и лицо человека, с утра до ночи слушающего рэп и "Продиджи", немного портили впечатление.
Когда Батя впервые пришел в кабинет и увидел кресло, бормашину, инструменты и список расценок на стене, ему стало не по себе. Вспомнились детские страхи, отвращение к чужим зубам, а особенно к запаху из чужих ртов. Ноги у Бати подогнулись, присел он на стул и едва не заплакал от неуверенности в себе и от бессилия что либо с этим поделать. Увидев, что сын раскис самым бессовестным образом, мадам Великанова сначала раскричалась, называя сына неблагодарной рохлей, а потом принялась утешать, расписывая блестящее будущее, ожидавшее их. Батя вяло кивал и накручивал на палец край клетчатой рубашки навыпуск. Уговаривая сына, мама поминутно выглядывала в окно, опасаясь, что первый пациент может заявиться в такой неподходящий момент, но санаторная дорожка была пуста и запущена. Казалось, на неё уже лет десять не ступала нога ни единого пациента.
- Иди, надевай халат и намордник, - отчаявшись, махнула рукой мадам Великанова, - глаза мои б тебя не видали!
С трудом передвигая ноги, дантист поплелся переодеваться. Облачившись в халат и марлевую повязку, он подошел к окну, и стал обозревать окрестности. Они были такими одичавшими, что в сердце Бати начала закрадываться робкая надежда, что к ним в кабинет вообще никто никогда не придет... В дверь постучали. От неожиданности Батя едва не взвился к потолку.
