— Сука! — кричу я ему. — Блядь такая!
Мне грозит кулаком огромный дядька, но не из «мерса», а из такой же банки, как у меня.
— Спокойно! — кричит он. — Спокойно!
Но именно после этого все начинают дудеть, кричать в окошки, включать громкую музыку.
— Глупо умереть в давке, — говорю я.
— Нашего внука назовут Адам. Он будет первый после нас, когда ненависть взорвет эту консервную Землю. Если мы выберемся, не выдавай меня, а если сгорим тут все, то знай: Адам.
Я ничего не понимаю, потому что описываюсь. Или описываюсь потому, что не понимаю. Только недавно я выносила судно за чужой женщиной. Почему-то мне приятно это вспомнить. Значит, Адам… Господи, спаси его, если мы тебе так опротивели.
Мы вылезли из этой пробки. Потом замывали Ольгин детский грех. Приехали в больницу поздно. Дивная липовая аллея уже была в сумраке, и из нее тянуло свежестью и прохладой. Какой-то человек нес на руках ребенка. Подол девочкиного платья свисал к самой земле. Он дошел до конца аллеи и повернул обратно и шел прямо на нас.
— Смотри, — сказала Ольга.
Я узнала платье. Из штапеля в мелкую белую розочку по черному полю. Забытый крой — клеш-колокол. Это тетка Раи умела делать классно, как никто. Платье это шилось к прошлогоднему лету для сбора малины. Муж Раи придерживал подбородком ее волосы, а те, которые задувал ветер, он держал губами. Это было так красиво — не сказать. Липы, клеш и волосы сумасшедшей женщины в губах абсолютно ненормально счастливого мужчины. При чем тут могли быть мы?
Улетела Катя. На вокзал приехал ее отец, увидел дочь беременной. Очень хотел устроить допрос с пристрастием. Но его увела Саша, и вернулись они в обнимку, как родственники.
Рая стала потихоньку вспоминать то и се. Точкой отсчета был майор, потом мальчики. Они хорошо поступили в вуз, деньги, что на взятку, ушли на репетиторов.
А тут он и явился. Как он меня нашел, понятия не имею. Но он пришел ко мне в редакцию и сказал моей тетехе секретарше, что у него «очень личное». Здоровый парень с жуликоватой улыбкой. Представился: «Микола Сирота».
— Не знаю такого, — пробормотала я, потому что ждала звонка от Алеши, психовала. У Катьки прошли все сроки.
Он положил мне на стол клеенчатую тетрадь с загнутыми мятыми углами.
Моя жизнь состоит в том, что мне каждый день приносят то тетради, то аккуратно сброшюрованные страницы — тексты, написанные на обороте других текстов.
— Читаю долго, — говорю я, — если вы считаете, что это должна сделать я. Но если вы сформулируете суть — соль материала, я могу отправить вас в отдел, где все будет гораздо быстрее.
