— А зачем поднималась ты туда, Бенита?
— Чтобы посмотреть, возможно ли уплыть вниз по реке в лодке. Но это невозможно. Ниже начинаются быстрины, и по обеим сторонам реки стоят горы, скалы и деревья.
— А зачем тебе это? — спросил он, пристально и с любопытством глядя на дочь.
— Я хочу бежать по многим причинам, — горячо ответила она. — Я ненавижу это место… эту тюрьму, и мне противно само слово «золото». Потом… — и она замолчала.
— Потом что, дорогая?
— А потом, — ответила она, и ее голос понизился до шепота, точно она боялась, что кто-то услышит ее, кто-то, бывший у подножия горы, — а потом я боюсь мистера Мейера…
Признание дочери, по-видимому, не удивило старика, он только кивнул головой и сказал:
— Выскажись, дитя мое.
— Отец, мне кажется, что он сходит с ума, а разве приятно быть здесь одним с безумным, особенно с тех пор, как он начал говорить со мной так, как говорит теперь?
— Неужели он дерзок с тобой? — вспыхнув, спросил старик. — Если так, то…
— Нет, нет, не дерзок, по крайней мере, до сих пор не был непочтителен. — И Бенита пересказала отцу весь свой разговор с Мейером. — Видишь, — прибавила она, — я ненавижу этого человека, мне страшно не хочется иметь с ним никакого дела, да и ни с кем больше. — И из ее груди вырвалось рыдание без слез, словно из глубины сердца. — А между тем он приобретает надо мной какую-то силу. Он повсюду следит за мной, он угадывает мои мысли. Я не могу вынести этого больше. Отец, отец, ради Бога, увези меня от этой ненавистной горы с ее золотом, с этими мертвецами… Уедем, уедем вместе на нашу ферму!
Клиффорд пристально посмотрел на дочь и ответил.
— Да, да, мы можем уехать… навстречу смерти! Представь себе, что лошади заболеют или захромают. Представь, что мы встретим матабелов, не увидим никакой дичи, которую могли бы застрелить, чтобы пропитаться. Представь себе, что кто-нибудь из нас заболеет. О, сколько случайностей могут ждать нас! Что тогда делать?
— Мне кажется, мы можем так же погибнуть там, в пустыне, как здесь, где нас ждут почти такие же опасности. Нам надо решиться и вручить жизнь Богу; может быть, Он по может нам. Послушай, отец, завтра воскресенье, мы с тобой не работаем. Мистер Мейер не обращает внимания на праздники и не любит терять ни одного часа. Ну, мы скажем ему, что я хочу спуститься к первой стене, достать платье, оставленное мной в фуре и отнести кое-какие вещи, чтобы поручить туземцам выстирать их; и что, понятно, ты пойдешь провожать меня. Может быть, он поверит мне и останется здесь, тем более, что сегодня сам был внизу. Тогда нам удастся взять лошадей, ружья, патроны и все, что мы сможем унести из пищи. Потом мы уговорим старого Молимо открыть для нас ворота… Ты ведь знаешь, что маленькие боковые ворота не видны отсюда. Значит, раньше чем мистер Мейер заметит наше отсутствие и спустится в нижнюю часть Бомбатце, отыскивая нас, мы будем уже в двадцати милях отсюда… А ведь пеший человек не в силах догнать лошадей!
