— Ты их попросишь добром, Ханс, а если они не послушаются, тогда ты предоставишь слово своему «кольту». Но надеюсь, в этом не возникнет необходимости: Иссикор сам захочет отнять Сабилу у Хоу-Хоу. А теперь все улажено, и я ложусь спать. Советую тебе сделать то же. Нам предстоит бессонная ночь. Только сперва возьми вон ту циновку и накрой ею вонючий веник проклятого Зикали — чтоб ему пусто было! Послать людей на такое дельце!
— Все уладится! — с внутренней иронией проговорил я про себя, лежа в постели. Успех нашего отчаянного предприятия зависел от цепи гипотез, такой длинной, как отсюда до Кейптауна. Невольно вспоминалась старая поговорка:
Если бы да кабы,
Да росли во рту бобы,
То был бы то не рот,
А целый огород.
Если лодка приедет; если она станет дожидаться поблизости; если Хансу удастся незаметно к ней подплыть; если его пустят в лодку; если он уговорит суеверных вэллосов подъехать к пристани и забрать нас; если не откроется наша проделка с порохом; если порох благополучно взорвется и разрушит шлюз; если мы сможем отвязать Сабилу от столба; если она не устроит истерики; если негодяи-жрецы не перережут нам глотки во время всех этих операций; и двадцать прочих «если» — тогда, может быть, «все уладится». Однако, положившись, по обыкновению, на судьбу, я помолился и решил, что пора уснуть — я, к счастью, могу спать в любое время и при любых обстоятельствах. Без этого таланта я бы давно помер.
Меня разбудил приход Драманы. Было уже совсем темно. Я взглянул на часы, оказалось — одиннадцатый час.
— Что же ты не разбудил меня раньше? — сказал я Хансу.
— А что пользы было будить вас, баас? Скучно мотаться без дела, когда нечем промочить горло.
Так он оправдывался, а на самом деле просто крепко спал, как и я. Однако я был рад, что избавился от нескольких часов томительного ожидания.
Теперь я решился рассказать Драмане все. В этой женщине было нечто такое, что внушало к ней доверие.
Она выслушала и пристально глядела на меня, пораженная смелостью моего замысла.
— Все это, может быть, кончится благополучно, — сказала она наконец, — но следует опасаться колдовства жрецов, которое открывает им то, чего глаза не видят.
— Я тоже колдун, — возразил ваш покорный слуга.
— И еще одно обстоятельство, — продолжала она. — Мы не можем пройти к каменным воротам, которые вы хотите разрушить. Согласно приказанию, я вернула Дэче кошель с ключами. Жрецы еще раз ходили в сарай удостовериться, что ворота прочно закреплены. Дверь крепко заперта, вам ее не открыть.
